Земля магических аномалий - Анна Панкратова

Хантер сел на стул, спрятал лицо в ладонях. Если теория с двойниками верна, то Том уже тогда знал, что Софи – звено для создания золотой сыворотки. И ладно жертвовать незнакомой девчонкой с лицом твоей дочери, которую ты только встретил, но позволять своему дитя быть частью опасной затеи?

Том любил Софи. Конечно, любил! И никогда не позволил бы использовать даже каплю ее крови в чем-то опасном и неизвестном, чтобы не подвергать опасности.

– Или мог? – пробормотал Хантер. – Твою медузу, Том, что ты творил…

Хантер затушил свечи в торшере и вышел в пустой коридор. Чуть было не свернул к Маре, но вовремя вспомнил, что она поселилась в комнате с Эвелин – при ней лучше не обсуждать алхимию и глупые теории. Значит, он спросит богиню о золотой сыворотке завтра.

Софи спала, когда он лег рядом. Зашевелилась, едва он обнял ее, повернулась, чтобы поцеловать и укутать своим дыханием.

– Ты где, твою медузу, был? – просипела она, не открывая глаза.

– В лаборатории. Потом в душе.

– Ты неисправим, – пробормотала она и покрепче обняла. – Сон очень полезен для здоровья.

– Высплюсь, когда вылечу тебя.

– Ну, раз спать все равно не собираешься и даже был в душе… – прошептала она, обдавая озорством и возбуждением.

– Тебе нельзя перенапрягаться, – заметил Хантер, но и сам терял голову, когда эмоции Софи проникали под кожу.

– Мне уже лучше. – Она села, стянула через голову сорочку. – Пожалуйста.

Хантер повалил ее на кровать и вжал своим телом в матрас. Их эмоции сливались, объединяя души. Хантер уже не понимал, что чувствовал он, а что Софи. Где было его наслаждение, а где ее. Он утопал в ней, сгорал от любви, что сжимала до боли душу, ведь он помнил, что скоро может потерять Софи.

Он верил в магию боли. Ту, что рождается в моменты, когда физически или морально ты умираешь. Но в магию любви он верил больше.

И знал: если что и спасет Софи, то не боль. Не алхимия. А магия любви.

Глава 16. Посвящение

1

Хантер спустился на нижний уровень подземелий, размышляя, верно ли поступает. Может, и стоило рассказать все Софи и взять ее с собой. А может, он прав, что пока решил не втягивать ее в алхимический поток бредней.

Людей в коридорах не было – все ушли наверх, чтобы присутствовать на посвящении, но у камеры, где заперли Оливера, остался один страж, который поднялся, едва увидел Хантера.

– Могу я поговорить с ним наедине?

Страж нехотя кивнул.

– Не снимай наручники и не выпускай.

Хантер зашел за железную дверь и шумно выдохнул, увидев Оливера. Без магии и руки он словно постарел. Совсем исхудал, грязные волосы лежали на плечах, сломанные очки валялись рядом. Он выглядел таким жалким, что на секунду его стало жаль. Но лишь до того, как Хантер вспомнил все, что этот человек успел сделать за свою жалкую жизнь.

Оливер вскинул покрасневшие глаза на вошедшего, демонстративно отвернулся, прижимая к груди культю – стараниями Мары рана зажила и перестала дарить боль.

– Пришел отрубить другую руку? Ногу? Боюсь, тогда вам придется тащить меня на себе.

– Поговорить хочу.

– Пошел ты.

Оливер издал тяжелый вздох, полный отчаяния, скривился, меняя позу, а Хантер решил, что попросит для него новую одежду, оглядел камеру, заметил лишь унитаз, ставя галочку в голове: и пусть его сводят в душ.

Хантер подвинул стул к кровати, сел напротив Оливера и задумался, как начать разговор.

– Ты слышал об алхимии?

Оливер вскинул глаза на Хантера. Секундная вспышка интереса подсказала, что слово для него не ново.

– Это касается Софи и ее безопасности, – добавил Хантер.

– Я уже отдаю ей свою жизнь, что еще ты хочешь от меня?

– Чтобы ты рассказал мне, кто подсказал тебе взорвать скалы.

Оливер удивленно вскинул брови, поскорее состряпал скучающее выражение лица, мол, ни при чем. Но Хантер уже понял, что, видимо, Реджина была куда ближе к истине, чем он предположил в начале.

– Ты знал, что Софи и Эвелин рождены искусственно, так? И поэтому скрывал вторую. Чтобы алхимики не добрались до них.

Оливер закрыл глаза и привалился к стене. Измученный, уставший, он все равно пытался вставлять палки в колеса.

– Давай я объясню тебе, как это работает, – холодно сказал Хантер. – Ты отвечаешь на мои вопросы. Я узнаю, как мне защитить Софи и Эвелин. Ты сходишь в душ и получишь чистую одежду. Ты не отвечаешь на мои вопросы… что ж. У тебя еще много конечностей. Начнем с пальцев.

– Я люблю их, – глухо сказал Оливер, не открывая глаз. – Люблю.

– Тогда скажи мне, кто надоумил тебя устроить взрыв.

Оливер встретился взглядом с Хантером, качнул головой, словно и сам не верил, что идет на контакт.

– Алхимик, ты прав. Знаешь, в моем мире тоже знакомы с алхимией. Вот только золотую сыворотку называют философским камнем. И это учение распространили люди, которые сбежали от вас в мир без магии. Не знаю, как они оказались у нас – не спрашивай, – но знаю, что они не прекратили свои поиски, а некоторые даже колдовали без этой вашей магии хаоса.

– Он умер? Как его звали?

– О, он не умер. Он оказался умнее всех нас, отдал приказы, а сам во время взрыва догадался уйти подальше. Шелдон. Говнюк еще тот, но это он нам рассказал про дыру в скалах, мол, слегка надави, и будет вам проход.

– Где он?

– Не видел его. Думаю, ушел на землю магомалий, потом… Я не знаю, где он. Не знаю, на кой ему нужно было взрывать скалы. Но знаю, что он грезил золотой сывороткой и искал девчонок-двойников из разных миров. Поэтому, когда я нашел Эвелин и понял, что она и правда не Софи, решил скрывать, что их двое. На всякий случай.

Хантер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Ну, Оливер хотя бы догадался не орать про чудо-близнецов на весь Хартбрук, что уже хорошо.

Разумеется, тащить теперь к озеру Эвелин было верхом глупости, но Хантер понимал, что та не согласится остаться в ордене. Да, и он сам не оставит ее здесь – кто знает, что тут может пойти не так без Реджины. Да и Реджине он тоже не доверял, поэтому и настаивал, чтобы с ними пошел только Финн. Значит, придется импровизировать и решать проблемы по мере их поступления.

– Что-то еще?

Оливер упал на подушку, закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

– Что он обещал