Лисичка для Стального Волка - Надежда Черпинская

Я ещё и удивиться толком не успела, а стылую пустоту внутри, что сдавила мою грудь после тяжёлого сна, уже заполнила собой искрящаяся солнечная радость, светлая и чистая, как детский смех.

– Вир… – улыбнулась я Волку.

Он, не сводя с меня глаз, любуясь так откровенно и явно, будто на какой-нибудь дивный цветок смотрел, наклонился немного ниже и очень бережно, осторожно погладил меня по щеке. Серо-зелёные глаза поблескивали так странно, что у меня даже промелькнула глупая мысль – не слёзы ли это так сверкают?

Но… с чего бы вдруг Виру…

Я хотела попытаться вспомнить, что же произошло, почему мне было так скверно, почему Волк сейчас сидит рядом со мной и смотрит так... Однако сделать это я не успела.

Вир внезапно склонился ещё ниже, обхватил ладонями моё лицо, коснулся моих губ своими… И поцеловал. Порывисто, жадно, обжигающе.

Целовал, целовал и целовал…

А я… хорошо, что я лежала на постели, не то, наверное, сейчас бы просто на пол рухнула. У меня голова закружилась, какой-то хмельной жар по телу растёкся. Вся немощная слабость мгновенно улетучилась, лёгкость пришла, сердце забилось неистово, я снова чувствовала себя живой. И такой… счастливой!

Растворяясь в этих сладких поцелуях, ласковых прикосновениях и даже не заметила, как оказалась в объятиях Волка. Не отрываясь от моих губ, Вир приподнял меня, помог сесть, а я, обхватив любимого за шею, прижалась к его груди.

Воспоминания обо всём, что случилось недавно, уже топтались на пороге моей памяти, уже рвались вернуться ко мне, но я отгоняла их, ведь сейчас не было ничего важнее, чем эти жаркие объятия и желанные поцелуи любимого.

Вир, наконец, оторвался от моих губ, но продолжал покрывать лёгкими, нежными, короткими поцелуями всё моё лицо: щёки, нос, брови, глаза.

А потом прижался лбом к моему лбу, замер на мгновение и хрипло прошептал:

– Не могу я без тебя… Слышишь? Не могу…

***

56 Всё к лучшему

Эрика

На несколько ударов сердца в незнакомой комнатке повисла тишина. Я слышала, что сказал Волк, но поверить получилось не сразу.

Может, я всё-таки ещё не пробудилась, может это просто сон продолжался? Разве такое возможно? Неужели сбылось всё, о чём я грезила?

Тёплые объятия любимого и на миг покидать не хотелось. Но всё же я отстранилась чуть-чуть, неохотно, через силу. И теперь потрясённо вглядывалась в его глаза, искала ответа.

Неужто Вир решился забыть о своём необдуманном, брошенном в сердцах обещании? Неужто признал, наконец, что души наши друг к другу тянулись, не желали больше порознь быть? Неужто снова впустил любовь в сердце, застывшее от давнего предательства? Что же такое случиться могло, что он так переменился?

И вот смотрела я, смотрела… И разглядела в глазах моего Стального Волка всё, что так увидеть жаждала. Столько там было тепла и нежности, столько огня и страсти, что у меня в сердце будто костёр запылал, изнутри обжигая. Такой отрадой душа моя переполнилась, таким ликованием, таким счастьем безбрежным, что не смогла я переполнявших меня чувств вынести.

Вместо того чтобы красивое что-то сказать про любовь, про радость, я лишь всхлипнула умилённо:

– Вир!

И сама к нему потянулась. Должно быть, уж слишком много испытаний на меня за последнее время свалилось. Устала я крепиться, устала всё в себе держать. И вот слёзы сами собой из глаз хлынули, счастливые слёзы, сладкие. Обвила я шею Волка ослабшими руками, носом в плечо уткнулась и разрыдалась не к месту и не ко времени.

– Эрика, ты чего?

Сперва Вир даже испугался. Потом, видно, понял, что не от горя я плачу, а от счастья и облегчения. И сам заулыбался.

Я слышала это по его голосу, когда он меня, по спине поглаживая, к себе ласково прижимал и шептал нежно в волосы:

– Ну, что ты, милая моя? Вот же… слёзы лить удумала… Всё же хорошо, всё уже хорошо, слышишь, всё позади. Я тебя больше в обиду не дам… Лисичка, родная моя… Ну, не плачь, милая! Всё, всё, тише…

Слёзы наконец-то иссякли, и мне от самой себя смешно стало. Чего это я разревелась, как дитя малое?

– Прости! – я снова в глаза Волку заглянула, виновато и влюблённо. – Вот же досталось тебе наказание!

– Какое же ты наказание? – с улыбкой покачал головой Вир. – Ты – счастье! Счастье моё… бедовое…

Я, не сдержалась, смешливо фыркнула, а ещё через миг мы хохотали уже вместе.

– Вир, а что случилось-то? – отсмеявшись, я, наконец, решила выяснить, что тут вообще творилось. – Как я сюда попала? И… где это мы, чей дом?

– Ты ничего не помнишь? – удивился Волк.

От того, что всплыло в памяти, я невольно поёжилась.

– Луговки помню… Как я людей лечила. А потом… колодец… Ты там гадость какую-то нашёл. А я… я воду чистила от чар ядовитых. Дальше не помню.

– Дальше ты и не можешь помнить, – тяжело вздохнул Вир. А когда снова заговорил, сделался ещё мрачнее и суровее, чем обычно: – Упала ты прямо там, у колодца. Как мёртвая сделалась, в себя никак не приходила, дозваться до тебя не могли. Одно утешало, что дышала ещё, пусть и почти незаметно, но дышала. И сердечко всё же билось, хоть и тихо, чуть слышно. Лекарь Сажен, когда тебя посмотрел, сказал, что переоценила ты Дар свой, слишком много сил отдала. Серебро серебром, а ты и своих, собственных, не пожалела. Молодая ты ещё, навыков не хватает, нельзя так безрассудно тратиться. Едва жизнью своей не расплатилась. Вот так-то, Эрика.

От таких новостей я дар речи потеряла, только смотрела изумлённо на Вира.

– А сюда… – глухо продолжал рассказывать Волк, – сюда я тебя на руках принёс. Тётушка Бёрна, хозяйка соседнего двора, нас к себе на время пустила. Тут раньше сын её жил, а нынче он в Огнеже, дом пустой стоит. Так что… пока ты не поправишься, мы здесь останемся.

– И сколько я тут уже лежу? – начиная подозревать недоброе, уточнила я.

– Шестой день сегодня, – ответил Вир, и от меня не укрылось, как болезненно дрогнуло его лицо.

– Шестой день? –