Поцелуй василиска - Линдси Штрауб

принц. Тэмми задавалась вопросом, почему именно эта информация была исключена из школьной программы. Она подумала о девушке, которая убежала обратно за стену, и подумала, не пожалеет ли она когда-нибудь об этом.

— Ну, — сказала Тэмми, выпятив губу. — Я не уйду.

Рот Каспена снова скривился в усмешке. Он шагнул ближе, и каждая клеточка внутри него загорелась огнем.

— Скажи мне, Тэмми. Тебя когда-нибудь целовали?

Тэмми покраснела. Она никогда даже близко не подходила к поцелую. Внезапно она поняла, что могла попросить Габриэля поцеловать ее. Он был ее лучшим другом — конечно, он бы поцеловал ее, особенно если бы знал, что это успокоило бы ее. Но теперь было уже слишком поздно для этого. Теперь она стояла перед Каспеном, Змеиным Королем, и он ожидал от нее гораздо большего, чем была готова на самом деле.

— Нет, — прошептала она, и это слово прозвучало как самый маленький камешек, канувший в пруд.

Каспен широко улыбнулся, обнажив зубы.

— Это хорошо, — сказал он. — Это значит, что нет вредных привычек, от которых нужно отучаться.

Тэмми кивнула, хотя и не совсем поверила ему. Она не могла представить, что лучше вообще не иметь опыта. И все же василиски не могли лгать — они были принципиально неспособны на это. По крайней мере, так говорилось во всех легендах. Значит, он, должно быть, говорил правду, и если он говорил правду, это означало, что Тэмми повезло больше, чем Вере. Эта мысль безмерно обрадовала ее.

— Это то, чем мы будем заниматься сегодня вечером? — спросила она с внезапной смелостью. — Целоваться?

— Нет, — Каспен покачал головой. — Я не прикоснусь к тебе сегодня.

— Ох.

Он, казалось, почувствовал ее удивление, потому что продолжил:

— Прежде чем мы коснемся друг друга, мне нужно тебя увидеть.

Она нахмурилась.

— Ты видишь меня прямо сейчас.

Он улыбнулся.

— Не всю.

Предвкушение скрутило ее живот. Она вспомнила сон, теплую темноту, окружавшую ее. Она вспомнила ощущение дыхания на своей обнаженной коже, задаваясь вопросом, не почувствовала ли она каким-то образом дыхание Каспена, не предвещал ли это сон.

Он отступил назад, протягивая руки ладонями вверх.

— Пожалуйста. Как только будешь готова.

Сердце Тэмми подпрыгнуло в груди. Она вспомнила, что василиски чуют страх, и не хотела, чтобы Каспен думал, что она боится. И все же она колебалась. Она никогда ни перед кем не раздевалась, тем более перед мужчиной. Она обнажалась только дома, когда принимала ванну или прикасалась к себе. И даже тогда она избегала смотреть на себя в зеркало. Для нее в этом не было ничего естественного — она не знала, как показаться кому-то другому. Даже сон не смог бы подготовить ее к этому.

Заметив ее колебания, Каспен сложил руки вместе.

— Все путешествия начинаются с шага, Тэмми.

Она по-прежнему не двигалась. В ее мозгу звучал голос матери: Ты будешь делать, как он говорит, и постараешься чему-нибудь научиться.

Но Тэмми не привыкла выполнять приказы. Это шло вразрез с каждым инстинктом ее тела — это нарушало все, что касалось того, кем она была как личность. Она не могла просто слепо подчиняться ему. Она не была так устроена. Она никогда такой не была. Поэтому она сказала:

— Ты первый.

Брови Каспена взлетели вверх, затем тут же сошлись вместе. От его реакции острый нож тревоги пронзил грудь Тэмми.

Не обижай его, иначе он может не позволить тебе вернуться.

Ее сердце ушло в пятки. Что, если она только что обидела его? Что, если он причинит боль ей? Или хуже — что, если он примет свой истинный облик, посмотрит ей прямо в глаза и убьет ее? Она извинится. Она встанет на колени и будет молить о прощении. Она разденется и позволит ему смотреть на себя столько, сколько ему захочется.

Прежде чем она успела сделать что-либо из этого, Каспен сказал:

— Как пожелаешь.

Теперь Тэмми была удивлена. Она понятия не имела, просил ли кто-нибудь его об этом раньше. Но назад уже ничего было не вернуть, да она и не хотела этого делать.

Каспен подошел ближе, остановившись только тогда, когда был в нескольких футах от нее. Он был намного выше; ей пришлось вытянуть шею, чтобы встретиться с ним взглядом.

Он спокойно посмотрел на нее сверху вниз, как будто весь этот процесс его не касался. И она предположила, что это не так. Он видел десятки девушек до нее и увидит сотни после. Для него это был долг — не более.

Для Тэмми это было всем.

Каспен медленно снял рубашку, взявшись за низ и стянув ее через голову невероятно плавным движением. Половина его тела все еще была одета, но Тэмми едва могла справиться с тем, что она уже видела. Его тело было неоправданно подтянутым, торс бугрился твердыми мышцами. Его брюки были спущены достаточно низко, чтобы обнажить острые углы нижней части пресса, которые указывали вниз, как две стрелы. Тэмми почувствовала, как все ее лицо вспыхнуло от этого зрелища, сопровождаемого диким желанием самой стянуть с него брюки. Но руки Каспена уже развязывали их, и прежде чем Тэмми успела сделать еще один вдох, они упали на землю.

Член Каспена был совсем не похож на те, что изображены на мраморных статуях, ведущих к церкви.

Он был непостижимо длинным и прямым, как стрела. Каспен еще даже не возбудился, а Тэмми уже задавалась вопросом, как, черт возьми, он поместится внутри нее. Она никогда не брала ничего такого большого. Она даже не была уверена, что это возможно. Это было идеальное продолжение его самого — точно такое же грозное и красивое, каким он был. Тэмми уставился на него с благоговением.

Внезапно она поняла его репутацию Короля Змей. Все, что она когда-либо слышала о Каспене, обрело смысл теперь, когда она увидела эту его последнюю часть. То, как жители деревни говорили о нем вполголоса, то, что принц всегда выбирал его девушек, — все это оправдывалось тем, что было у него между ног. Почему он должен подчиняться кому-либо, когда превосходил всех самым фундаментальным образом? Зачем уступать свою власть, когда у него было намного больше?

Вид его ошеломил ее. Она хотела почувствовать его внутри себя. Ей стало интересно, хочет ли он того же. Она тут же отогнала эту мысль. Она была не первой девушкой, с которой он был в своей пещере. И все же почему-то казалось, что этот момент был только для них.

Каспен позволил ей посмотреть, наблюдая за ее реакцией с малейшим следом оправданного высокомерия на лице. В конце концов, он