Между королями - Вэнди Джинджелл

— Я понимаю, — сказала я, выпрямляясь, чтобы сесть и перекинуть ноги через ноги Джин Ёна, чтобы дать пропитанному чаем ликантропу тоже сесть. Я обняла Джин Ёна левой рукой и обратилась прямо к Северному: — Что бы ты предпочла — мраморную статую Туату со сглаженными недостатками или настоящую?

— Мраморные статуи мне ни к чему, — сказала она. — И к тому же они не дышат.

— Ага, но мраморная статуя была бы красивее, — сказала я. — Если ты просто хочешь красоты.

— Ладно, ладно, — сказал Туату. — Я сдаюсь. Зеро уже говорил ему «обидишь моего ребёнка, и я сделаю больно тебе»?

Джин Ён бросил на меня страдальческий взгляд, а я посмотрела на всех через кофейный столик.

— Что это? Вмешательство? С каких это пор все так интересуются моей личной жизнью?

— С тех пор как ты встречаешься с вампиром, — сказала Моргана. — Особенно если этот вампир — он.

— Ты, должно быть, наслушалась Зеро, — сказал я. — Что, теперь и ты собираешься и ему угрожать?

— Я просто хочу, чтобы он знал, что я с удовольствием ем мозги вампиров, — сказала Моргана с мрачной улыбкой. — На случай, если он забудет, что у тебя есть друзья.

— А я, — возмущённо сказал Джин Ён, — очень рад пить кровь зомби.

— Вы оба отъявленные лжецы, — пробормотала я. — Ты жаловался на иссушение! А тебе пришлось съесть мозги, даже сначала не взглянув на них! Почему сегодня все такие гиперзащищающие?

— Потому что кое-то вернулся с боя без руки, — сказал Дэниел. Он не сказал, что трое из них вообще не вернулись, но это было видно по его глазам. — У нас было достаточно людей, которые умирали и теряли конечности.

Я невольно оглянулась на одинокого оборотня в волчьем обличье в комнате: Кевин снова был в своём волчьем обличье. Я скорее предположила, чем знала, что это потому, что смерть его брата причиняла ему меньшую боль, когда он был волком, чем когда был мальчиком — я видела, как он снова перекинулся в человека, чтобы залечить последние раны, так что, по крайней мере, нам не нужно было беспокоиться о том, что мы потеряем и его тоже.

Прошлой ночью я наблюдала, как ликантропы выходили из дома, чтобы сделать то, что Моргана позже назвала «воем»; вернуться на место гибели своих товарищей по стае и пореветь над этим — что-то вроде похорон ликантропов. С тех пор остальные были людьми в той же мере, что и волками, как будто вой вырвал из них что-то болезненное и острое и принёс им какое-то успокоение. Кевин не сделал того же, но это было понятно. Его брат ушёл и больше не вернётся; даже грубое внимание Даррена и Дилана не принесло ему ничего, кроме временного избавления от печали.

Это придёт со временем. А пока я ничего не могла поделать, кроме как следить за тем, чтобы в холодильнике всегда были вкусные стейки, и позволять живым ликантропам быть такими шумными и громкими, какими они хотят быть.

— Вполне справедливо, — согласилась я. — Но только не пить кровь зомби и не есть мозги вампиров. В доме и так достаточно бардака.

Я также не думала, что смогу остановить драку, если она начнётся. Возможно, моя отсутствующая рука и не была моей основной, но всё равно она выводило меня из равновесия больше, чем мне хотелось бы, не говоря уже о том, что я чувствовала себя более голодной, чем когда-либо с двумя руками. Пока я не научилась правильно восстанавливать равновесие, лучшим вариантом был покой.

И мы тоже немного успокоились. Мы успокоились ещё на час или два, пока Дилан и Даррен не поднялся наверх, чтобы отнести что-нибудь на ланч Атиласу, а затем не скатился вниз с лестницы в месиве шерсти и лап и не превратился в человека настолько, чтобы сказать:

— Босс! Старый любитель чая ушёл!

Зеро, который последние несколько минут пил кофе, прислонившись к одной из опорных балок, не произнёс ни слова, но я почувствовала на себе пристальный взгляд Северного. Она выглядела довольной и совсем не удивлённой.

— Когда вы его выпустили? — спросила она.

Глаза Туату на мгновение закрылись, затем снова открылись.

— Рут, ты отпустила серийного убийцу?

— Формально говоря…

— Он помог нам, — сказала Моргана, откидываясь на спинку стула и едва заметно пожимая плечами. — И он чуть не погиб в процессе. Вместо этого он мог сбежать — у нас никогда не было бы шанса поймать его снова.

— Он убил твоих родителей, — тихо сказал Дэниел. — Ты сможешь с этим жить?

— Я с самого начала росла среди волков, — сказала она ему, вызвав в карих глазах Дэниела мягкий огонёк смеха, который меня удивил.

Он не из тех, кто тихо смеётся, он — озлобленный парень-волк-с-семьей-которую-он-слишком-рано-унаследовал. Было приятно видеть, что в нём проявилась и другая сторона.

— Если ты сможешь с этим смириться, мне нечего сказать, — сказал он. — Он спас мне жизнь по крайней мере пару раз: я не хотел видеть его мёртвым.

— Мне всё равно, — сказала Северный. — Он не пытался меня убить.

Разочарование, отразившееся на лице Туату, сделало его голос резче.

— Это не правосудие!

— Нет, — тихо сказала я. — Это милосердие. И это всё равно будет съедать Атиласа заживо, пока не станет своего рода правосудием — если только он не научится с этим справляться.

— Думаешь, у него хватит на это духу? — скептически спросил детектив.

— Ага, — сказала я. — В противном случае он сбежал бы два дня назад. Наручники были сняты ровно столько дней назад, а заклинания сняты ещё раньше.

Туату сглотнул.

— Я был там вчера! Он мог убить меня!

— Да, — повторила я.

— Ты могла бы предупредить меня!

— Я не знала, что ты собираешься туда пойти! — сказал я возмущённо. — Если ты собираешься пойти посмотреть на серийных убийц фейри, не ставя никого в известность, то не жалуйся, что я не предупреждала тебя не делать этого!

— Ты знала, что он собирался использовать меня, чтобы освободиться в первый раз, не так ли? — мрачно спросил он.

— Это был единственный способ, который я смогла придумать, чтобы вытащить его отсюда, чтобы он думал, что сделал это сам, — объяснила я. — Извиняй. Я знала, что ты можешь поторговаться, чтобы убедиться, что это твоя последняя услуга, как я тебе и говорила, и мне нужно было точно знать, на чьей он стороне на самом деле.

Он колебался.

— Я не должен был говорить ему, что это была моя последняя услуга, — сказал он, наконец. — Он сказал это раньше, чем