Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Я усмехаюсь:

— Ласковые слова мало что меняют после того бардака, что ты устроил. — Я уже тянусь к выключателю.

— Это была ты, — бормочет он, глотая слоги. — В сиро… сиро… в орфано… орфанот… — слова цепляются за язык и разваливаются.

Я замираю с пальцем у клавиши. Что он несёт? Видимо, начался бред: алкоголь, разбитый желудок и полная отключка.

— Ладно, Арес. До завтра.

Я гашу свет ровно в тот момент, когда он неожиданно рявкает:

— Подожди! — громко, как ни разу за весь вечер. Я вздрагиваю и застываю, не двигая ни пальцем. В темноте возня, лающая ругань.

Потом — шорох по полу. Что-то скользит и ударяется мне в носок кросовок. Я наклоняюсь и нащупываю конверт. Пальцы дрожат, когда я его вскрываю: у меня плохое предчувствие.

Там — деньги из игры. Все.

— Зачем? — шепчу, надеясь, что он слышит.

Тишина затягивается так, что я уже думаю — уснул. Арес вздыхает:

— Потому что сегодня я понял две вещи: ты лучше меня. И я… может быть, не такой уж и говнюк, как ты думаешь.

Глава 23. НАУЧИТЬСЯ ТАНЦЕВАТЬ ПОД ДОЖДЁМ

Гиады — это группа нимф дождя в греческой мифологии, часто связанных с богом дождя Зевсом и обычно изображаемых как семь сестёр.

Звук электрогитары будит меня рывком. По комнате орёт до боли знакомая песня, так громко, что я чуть не лечу с кровати.

Потом врывается голос Ареса — орёт во всю глотку. И, сколько бы он ни кричал, я ловлю себя на мысли: поёт он отлично.

Это не объясняет, зачем устраивать весь этот бедлам в восемь утра. Сползаю с кровати в отвратительном настроении; ещё полусплю и едва не спотыкаюсь об одеяло. Спасаюсь в последний момент, ухватившись за дверцу шкафа.

Музыка льётся из ванной — дверь распахнута. Я сразу замечаю: на полу больше нет ни одеяла, ни подушки, которые я ему оставила. Видимо, убрал.

А потом взгляд цепляется за Ареса. На нём только белое полотенце, завязанное на бёдрах — слишком низко, так что видна V-линия паха. Грудь ещё мокрая — только что из душа. Он двигается перед раковиной, покачивая бёдрами в такт, мотает головой под ритм. Мокрые пряди разлетаются, забрызгивая всё вокруг — достаётся и мне.

Я высматриваю источник звука: та самая bluetooth-колонка, что была в театре. Он так ушёл в песню, что я ловлю момент, когда он, запрокинув голову, закрывает глаза и поёт; шмыгаю за его спину и тянусь к колонке.

— И что ты делаешь?

Я застываю с рукой в воздухе и выпрямляюсь — и оказываюсь зажатой между тумбой и его влажным телом.

— Уменьшаю громкость, Арес. У нас ванная превратилась в клуб.

Он недоволен. Я тянусь снова — он перехватывает запястье и удерживает на уровне моего лица:

— «Пожалуйста», Куколка, уже не в моде?

Я закатываю глаза. Фыркаю, дёргаюсь — и выскальзываю из хватки. Хватаю колонку и одним нажатием выключаю. На лице Ареса — детская обида.

— Песня не понравилась? Классика же. Should I Stay or Should I Go от The Clash.

Мне нужно пространство. Срочно смыться из ванной и подальше от Ареса, пока я не сорвалась.

— Арес, серьёзно, отойди. Я уже устала от тебя, а мы вместе всего пять минут.

Что-то в моём тоне заставляет его отступить на два шага. Я не теряю ни секунды и выскальзываю за порог, остаюсь сразу за дверью.

Арес ухмыляется, разглядывая меня своими смольными глазами. Берёт колонку и демонстративно снова включает её. Песня врезается на прежней громкости — сердце у меня делает сальто, хотя я этого и ждала.

Арес хватает расчёску с края раковины и зачёсывает волосы назад, напевая. Закончив, поворачивается ко мне и использует расчёску как микрофон:

— «Darling, you got to let me know: should I stay or should I go?»

Ещё дня не прошло, а я уже не выношу его.

— Прекрати! — перекрикиваю вокал. — Соседи сейчас припрутся стучать!

Сосед-по-комнате оскаливается и чуть убавляет звук:

— Уже приходили, если что. Я не открыл. Оставили записку у двери. Она всё ещё там, можешь глянуть. Я даже ответил.

О нет. Чую, вежливостью там и не пахло. Нас скоро возненавидят. Не то чтобы мы знакомы — мы с Джек никогда не стремились болтать с соседями. Мы были слегка… асоциальны.

Я лечу к двери. Не соврал. На коврике — вырванный из тетради лист. Первая строчка — синим, аккуратным округлым курсивом:

Не могли бы вы убавить, пожалуйста?

Ниже — чёрным, печатными капсом. Арес:

НЕ ТРАХАЙ МНЕ МОЗГИ.

Я сминаю лист, пока автор не нашёл и не прочитал переписку. Возвращаюсь — Арес на диване, всё ещё полуголый. Его взгляд прыгает с моего лица на бумажный ком и провожает меня до мусорки.

Я уже сворачиваю к комнате, когда слышу глухие удары в стену у входа. Похоже на кулаки — из соседней комнаты. Я киваю Аресу убавить — он слушается, настороженно прислушиваясь.

Ещё удар.

— Убавь громкость! — орёт женский голос, очень злой.

Арес закатывает глаза:

— Да заткнись ты, стерва.

Слышала она это или нет — мне уже всё равно. Я подбираю одежду, чистое бельё из шкафа и телефон — и запираюсь в ванной. Дважды поворачиваю ключ — для верности.

Песня вновь стартует — если возможно, ещё громче. Я тяжело выдыхаю и замираю перед зеркалом. На сегодня у меня две цели: готовиться к экзаменам и понять, как связаться с Дионисом. Вчера он сказал, что способ спрятан в его записках — а их я сохранила.

Я юркаю в комнату и захлопываю дверь с размаху.

Собираю в рюкзак нужные книги — и на полпути замираю с поднятой рукой. Не особо думая, уже стоя на коленях у кровати, засовываю руку под неё и нащупываю чёрную деревянную шкатулку.

Открываю и высыпаю содержимое на пол — все записки от Диониса. Я должна бы оставить это и идти учиться; можно попросить помощи у Хайдеса и остальных, но у меня вечная слабость к загадкам — хочу решить сама.

Раскладываю бумажки, пытаясь вспомнить порядок, в котором они приходили. Первая — простая:

Не играй с теми, кто, как ты думаешь, соблюдает правила.

Играй с теми, кто их не соблюдает;

только так узнаешь, кто на самом деле искренен.

И как, чёрт возьми, из такой фразы я должна понять, как связаться с Дионисом? В этой семейке нет ни одного «искреннего».

Я уныло на них смотрю. Больше времени — и без воплей Ареса — может быть,