Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Зевс поднимает ладони, ясно и открыто, и отступает, снова опускаясь на место.

— Кто ты? — нахожу в себе голос.

Парень чуть поворачивает голову — ровно настолько, чтобы дать понять: он смотрит на меня.

— Я? Тот, кто оставлял тебе записки. И кто по ошибке чуть не придушил тебя в планетарии, — говорит как ни в чём не бывало. — Прости, между прочим.

— Ни черта я тебя не прощаю, без всяких «между прочим», — влезает Хайдес. — Что тебе от неё надо?

Теперь, когда он признался, мой мозг выходит из ступора. Я безошибочно узнаю голос: особый, мелодичный, аристократический — и всё же юношеский.

После всего этого времени передо мной — тот, кто шифровал записки. Кто предупреждал о Перси, то есть об Аресе. Но зачем? И главное — почему он хочет остановить его игры?

— Это всё равно не ответ, — добавляю. — Кто ты?

Он опускает пистолет, но держит наготове — на случай, если кто-то рискнёт приблизиться.

— Меня зовут Дориан.

Я каменею. Дориан. Самое обычное имя. И по-прежнему ничего не ясно. Зато у меня за спиной Зевс усмехается, зло и тихо:

— Сын… твою… — бормочет.

— Зачем ты прерываешь игры? — давлю я. Я ему благодарна — но не понимаю ничего.

— Ты и не можешь их прервать, — вновь обретает голос Аполлон, хотя и отступил, видимо, из-за оружия. — У них же те же самые «семейные» правила: остановить игры может только член семьи.

— О, я не уточнил, — Дориан смеётся. — Я тоже член семьи. Арес — мой брат. Дома меня зовут «Дионис», в курсе?

У меня челюсть готова удариться о пол. Я отпускаю руку Лиама — он уже не боится, а также потрясён, как и я — и смотрю на Ареса и остальных. Лица не разбираемые. Из оставшихся Лайвли только Афродита и Гермес явно выдают удивление.

— Как мы и говорили, — продолжает Зевс, — он паршивое яблоко семьи. Мы его годами не видели. Украл у мамы с папой миллионы и сбежал.

Дионис громко фыркает:

— И что, я не прав? Вы вообще видели, какая мы семейка психов? Я не хотел иметь с вами дел. И тем более — таскать это дурацкое имя «Дионис». Мне было восемнадцать, Гиперион с Тейей открыли нам доступ к деньгам, вот я и воспользовался случаем, уехал и начал новую жизнь во Франции.

— И зачем же вернулся? — спрашиваю. — Раз там так хорошо…

— Потому что, как ни крути, я люблю братьев. Я пытался увезти их с собой, но они отвернулись. Тогда я принял это за предательство. А сегодня думаю, что они просто рабы этой семьи и не понимают, что могли бы освободиться от её безумий. — Он поднимает на меня пистолет, лишь указывая им. — То, что делает с тобой Кронос, — одно из них, Хейвен.

Тело Хайдеса тут же встает передо мной щитом:

— Опусти пистолет. Немедленно!

Похоже, Дионис только сейчас осознаёт, что поднял его. С нервным смешком прибирает оружие:

— Боже, не специально. Ты защитничек, Малакай, да?

— Дионис, давай поговорим без публики, — на сей раз спокойно вступает Посейдон. — И без оружия.

— Кайли, ты же знаешь, я не могу приближаться к вам. Стоило попробовать — вы почти сдали меня Гипериону и Тейе.

Кайли? Значит, у Посейдона тоже второе имя — как у Хайдеса Малакай.

— Мама с папой — не Кронос и Рея, — защищает их Зевс. — Они правда дали нам любовь и уважение. А ты их предал. Ты должен им кучу денег и вернёшь. Я возьму тебя за шиворот и притащу к ним, уверяю…

Дионис снова вынимает пистолет и взмахивает им в воздухе:

— Я понял. К «семейному примирению» вы не готовы. И ладно. Я здесь только из-за Хейвен. Говорить буду с ней. И только с ней.

— С чего ты взял, что я хочу с тобой говорить? — парирую.

Он мотает головой, всё ещё держа пистолет:

— Потому что я могу помочь. Как, по-твоему, твой брат выбрался из Лабиринта живым? Если бы не я — он бы умер. Ты это понимаешь, Хейвен?

Это моё слабое место. Ньюта я люблю больше всего на свете, и любой, кто ему помогает, автоматически получает кредит доверия.

— Не слушай его, — одёргивает меня Гера. — Врёт. Наверняка уже всё разтранжирил и пришёл украсть ещё. Позор семьи.

В её глазах — в отличие от мужских — мелькает боль. Наводит на мысль, что ближе всех к Дионису была именно она. И ей досталось больше остальных.

— Ах да, Лиззи? — он нажимает на её прежнее имя, которое я уже считала ложным. — Знаю, здесь ты так представлялась, пока не раскрыла личность. Не строй из себя сталь. «Лиззи» — прозвище, которое дал тебе я. И знаю, что ты мне веришь.

Гера опускает голову и молчит. Зевс обнимает её за плечи, мягко прижимает к себе. Они, как и все Лайвли, любят друг друга. Просто ранены тем, что Дионис их бросил, и всё ещё в цепях у Титанов.

— Хейвен, — зовёт меня Дионис. Он медленно пятится к выходу. — В записках я оставил, как со мной связаться. Напиши. Поверь, я могу помочь.

Паника накатывает. Кому верить — Зевсу или Дионису? Голова — Зевсу, сердце — Дионису.

— Подожди! Дай хоть один веский повод.

Он всё дальше:

— Среди Хайдеса, Аполлона, Гермеса, Афродиты и Афины есть тот, кто врёт. Я могу сказать, кто. Это достаточно весомо, Хейвен? — спрашивает, явно забавляясь.

***

Чуть позже Зевс выходит из ванной моей комнаты, челюсть сжата. Резко выдыхает носом — будто всё это время задерживал дыхание. Наши взгляды пересекаются.

— Закончил блевать?

Кивает:

— Думаю, да. Или очень надеюсь.

Мы торчим в комнате уже час — и ровно час Арес согбенно висит над унитазом. После того как Дионис исчез, Арес был так пьян, что не стоял на ногах. Пока Гермес с Афиной глумились над тем, как он «держит» одну бутылку игристого, Зевс и Посейдон дотащили его до моей комнаты — увы, теперь ещё и его. Хайдес пришёл составить мне компанию: не доверяет оставлять меня с ними одну.

Раз игры сорвали, Арес решил забрать весь банк себе.

Я поклялась всё забыть. Ну и ладно. Не новость, что у меня нет денег.

— Пожалуйста, присмотри за ним за нас и уложи спать, — просит Зевс, хмурясь. С таким братом нелегко.

Из ванной, сквозь дверь, доносится голос Ареса:

— Мне не нужен нянька!

— Она