Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

я бы и выжала что-то. Хоть отправную точку. И тут крошечная деталь звякает тревожным звоночком. Буквы не везде одинаковые. Почерк один, но «О» в первой записке не такие, как в последних. Совпадение?

Подношу бумажку ближе. Задерживаю дыхание. Это не буквы «О», это нули. Не такие вытянутые, как цифра, но и не такие круглые, как буква.

Я вглядываюсь в фразу — и, когда понимаю решение, мне хочется отвесить Дионису пощёчину. В некоторых местах буквы заменены цифрами. Маскировка такая, что с налёта не заметишь. Когда я нашла записки, я и не задержалась — слишком была поглощена смыслами-предупреждениями.

Если внимательно поставить «буквы-цифры» на место, выходит так:

Не играй с теми, кто н3 думаешь, соблюдает правила.

Игр4 с теми, кто н0 соблюдает;

только так узна1шь, кто на самом деле искрен0н.

Три. Четыре. Ноль. Один. Ноль. Это — номер мобильного.

Я лихорадочно перерываю остальные записки и собираю недостающие цифры.

Сохраняю номер в контактах и убираю всё на место. Закидываю рюкзак на плечо — пока Арес не заметил, что я слишком долго сижу взаперти, и не пришёл надоедать.

Снаружи музыка ещё громче — я морщусь и затыкаю ухо.

— Убавь громкость, Арес, ради Бога! Я в библиотеку, учиться. Постарайся не спалить нашу комнату.

— Библиотека? Я с тобой! — он уже несётся в ванную. — Займи мне место!

— Нет. Оставь меня в покое, — умоляю. Сил терпеть его там у меня нет.

— Какое коэн-поведение плохое.

Мы пару секунд таращимся друг на друга.

— Слишком натянуто, да? — добавляет он.

— Ага.

В двух шагах от входа в библиотеку стоит Хайдес. Привалился к стене, как обычно, с красным яблоком в руке и книгой под мышкой. Задрав нос, уставился в никуда. Заметив меня краем глаза, поворачивает голову — и губы трогает лёгкая улыбка.

И я, как дура, замираю в нескольких метрах, просто чтобы полюбоваться. Как и все, кто проходит мимо — с той разницей, что Хайдес их не замечает. Он смотрит на меня. Только на меня.

На нём чёрная водолазка — сидит безупречно, подчёркивая рельеф рук и груди. Но моё внимание крадёт его «ангельское» лицо, насыщенный цвет губ и серый оттенок радужек. Этот свет в глазах — тот самый, что пропал в Греции.

Позади меня бурчат две девушки, обходят вперёд. Наверное, стоит двигаться.

Я подхожу. Хайдес уже придерживает для меня дверь. Я благодарю улыбкой.

Едва мы переступаем порог, студенты у столов вскидывают головы и таращатся на нас. Сначала не понимаю — почему. Кажется, я ничего не сделала.

— Они не привыкли видеть Хайдеса Лайвли с кем-то, кроме братьев, — шепчет он. Лёгким нажимом ладони внизу спины подталкивает идти.

— Верно. — Значит, не все знают, что мы с Хайдесом вместе. Что я едва могу произнести даже мысленно. Он вслух сказал, что я его девушка, но пока я сама не наберусь смелости это сказать — будто нереально.

Пальцы чуть вздрагивают. Хочется переплести их с его — у всех на виду, чтобы молча сказать «мы». Но я сдерживаюсь. Держу голову высоко — вызов миру — и люди возвращаются к делам.

— Наверное, они думают, что ты тут делаешь со мной, — бормочу.

У него вздёргивается левая бровь. Взгляд падает на мои пальцы, которые меня выдают.

— Возьми меня за руку — и дадим им ответ.

Я на миг ошарашена. Нужно пару секунд, чтобы осмыслить. Не потому, что мне не хочется — наоборот, я дрожу от одной мысли держать его за руку при всех.

Он, впрочем, понимает это неправильно:

— Делай, Хейвен. Или я поцелую тебя прямо здесь.

Он, естественно, протягивает ладонь, и я без колебаний вкладываю свою. Поднимаю голову — часть людей уже перестала пялиться, но другие всё ещё следят, как за новой серией любимого шоу.

Хайдес ведёт меня в самый дальний угол. Там два стола. За одним — Афина, Аполлон, Афродита и свободный стул. Второй пока пуст, но места заняты.

— Кому держите места? — шепчет Хайдес.

— Лиаму, Посейдону, Гермесу и Аресу, — сообщает Афродита.

Хайдес замирает на долю секунды — и стремглав падает на единственный свободный стул рядом с Аполлоном. Поймав мой ошарашенный взгляд, пожимает плечами:

— Прости. Я бы пожертвовал чем угодно ради тебя, но целый день за одним столом с этой четвёркой придурков… это уже слишком.

Смотрю на Афродиту — единственную из Лайвли, кто всегда невероятно эмпатичен и мягок. Она выглядит виноватой:

— Хав, я тоже не спасу, извини.

Ладно. Смотрим на светлую сторону: мы в библиотеке. Закон молчания — свят. Лиам, Гермес, Посейдон и Арес безопасны, если нельзя болтать, верно? Ну сколько шума они способны наделать, молча?

Я раскладываю вещи на крайнем месте — рядом с тем, где сидит Хайдес. Между нами — метр. Пытаюсь его игнорировать, уже чувствуя на себе взгляд. Нужно собраться. Если уступлю хотя бы на тысячную секунды — день пропал.

Позволяю себе только посматривать на братьев Яблока: Афина, Аполлон, Афродита. В голове крутятся слова Диониса со вчера. Один из них, включая Гермеса, недоговаривает. Я столько раз прокрутила сцену перед сном, что изменила подход: теперь думаю не «кто предатель?», а «кто что-то скрывает?». Ведь недоговорённость не обязана значить предательство: причин может быть миллион. И, главное, не стоит принимать за истину слова парня, который меня едва не задушил.

Я осилила всего три страницы, когда дверь библиотеки с грохотом врезается в стену. Вскрики-шёпоты.

— Извините, извините! Я не нарочно! — громогласно вваливается Лиам.

Шёпот усиливается. Гермес бросается к Лиаму и ладонью затыкает ему рот. Посейдон хватает его под локоть. Так они и продвигаются меж рядов — с Аресом замыкающим.

Заметив, что им — к нашему столу, все четверо синхронно улыбаются. Арес плюхается на стул рядом со мной — я глотаю ругательство. Лиам и Посейдон садятся напротив. Гермес — во главе стола. Барабанит пальцами по крышке и таращит на нас глаза:

— Ну что, сыграем в «Имена, вещи, города»?

Я испепеляю его взглядом:

— Герм, это библиотека. Знаешь, что тут делают?

— Точно не оральный секс между стеллажами, «Маленький рай», — поддевает он.

У меня отвисает челюсть. Лиам, Посейдон и Арес таращатся на меня — удивлённые и явно заинтересованные.

— Хайдес тебе рассказал?

Он кивает:

— Мы же братья. Делимся. И тебе стыдиться нечего. Я вообще-то твой лучший друг, да? — Я показываю глазами на троих, которые не перестают пялиться. Он кривит рот: — Упс. Теперь и они в курсе. Но повторюсь: стыдиться нечего.

Поскольку я человек очень зрелый и совершенно не обидчивый, я вырываю