Южная пустошь 7 - Алёна Цветкова

красновато-фиолетовый, но это ничего не изменило. Цитадель снова устояла, отправив разбавленный синевой огонь обратно. Атака третьего Бога, чья Сила переливалась чернотой, тоже не изменила расстановки сил. Цитадель, созданная Ягурдой, устояла и в этот раз.

А потом искры начали вспыхивать беспорядочно. И удары Божественной силы посыпались так густо, что тьма полуночи сбежала от страха… Ягурда говорила правду. Древние Боги бушевали, пытаясь освободиться. Если бы не Цитадель, Боги испепелили бы нас, превратив в обгоревшие головешки.

Я прижималась к полу и всем телом чувствовала дрожь камней, на которые обрушивался Их гнев и шепотом молилась, чтобы у них получилось пробить брешь в магическом щите, накрывающем крепость.

— Елина, — Гирем тряхнул меня, взглянув глазами, знакомыми до последнего пятнышка на радужке, в которых отражалось пламя разъяренных Богов, — ты должна остановить Их… Слышишь?

Он стоял на коленях рядом со мной. Бледная, как свет луны, кожа, огромные, занимающие половину лица, провалы глаз, обескровленные губы, которые казались темно-серыми в всполохах Божественного огня, освещающего ритуальный зал. Рубашка на груди распахнулась и на белой коже четко выделялась страшная круглая рана, из которой торчали осколки его ребер. Чудо, что он все еще мог дышать.

— Но как? — всхлипнула я… И только сейчас поняла, что плачу.

— Я не знаю, — опустил он глаза. Но пламя Богов не погасло. — Но если Их не остановить… Они разнесут половину мира…

Я тряхнула головой и пожаловалась:

— Я пыталась ее убить, но у меня ничего не вышло. Ягурда слишком сильна… И потом, — я подавила рвущиеся из груди рыдания, и прошептала то, о чем сообразила только что, — у Ягурды неприкаянная душа. Если просто убить тело, она останется… И когда-нибудь все повториться снова…

— Неприкаянная душа? — изумился Гирем. — Откуда ты знаешь?

— Она сама рассказала, — я больше не сдерживалась и уткнувшись в плечо любимого мужчины, рыдала. — Мы проиграли… Мои дети… Мои малыши… Теперь в ее власти. И я ничего не могу сделать!

— Не плачь, — его льдисто-прохладная рука коснулась моей щеки. Гирем мягко и нежно улыбнулся. На короткий миг улыбка показалась мне незнакомой. И он с какой-то отчаянной решительностью добавил, — я помогу тебе.

— Но как? — всхлипнула я, не по-королевски вытирая поплывший от слез нос. — Что мы можем сделать? Мы даже не видим Их…

— Я вижу, — тихо заметил он и закрыл глаза.

В этот самый миг тело в моих объятьях вздрогнуло и… застыло…

— Гирем, — прошептала я, все еще не веря. Тряхнула его, словно желая пробудить, и истерично взвизгнула, — Гирем!

Но он не вернулся. Я пыталась заставить его прийти в себя снова и снова… Трясла, била по щекам, пыталась сделать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, стараясь не задеть круглую рану. Прикладывала ухо к груди, вслушивалась в оглушающие безмолвие и не верила тому, что сердце больше не бьется.

— Гирем! — кричала я в полном отчаянии… понимая, что потеряла его. Сегодня я потеряла все…

Я была так поглощена своим горем, что не сразу заметила: рядом со мной происходило что-то странное.

Тело Ягурды, которая после ритуала, обессиленно застыла, вытянувшись в струнку, бесшумно каталось по полу, борясь в незримой схватке с неизвестным врагом. Он душил ее. И, судя по побелевшим от усилия пальцам, которыми Ягурда вцепилась в невидимые ладони противника, у него получалось…

— Гирем, — прошептала я… И как я сразу не догадалась! Победить Ягурду можно только там, на изнанке… Значит вот, что он придумал! — Убей ее, Гирем, — закричала я.

Я кинулась бы на помощь, уничтожая физическое тело бывшей Верховной, если бы была уверенна, что это не навредит Гирему там, в бою, который шел в ином измерении нашего мира. И все, что я могла — с отчаянной надеждой смотреть на потуги Ягурды сбросить с себя Гирема.

Хоть бы у него получилось!

Я даже забыла, что за стенами Цитадели бушуют Древние Боги. Самая главная схватка шла сейчас…

Силы были равны… Или почти равны…

В какой-то момент у Ягурды получилось. Она крутанулась, скидывая невидимого Гирема и оседлала его сама…

Я прикусила ладонь, чтобы не кричать…

Ягурда сидела верхом на невидимом противнике и душила его, вцепившись белыми от усилий пальцами в пустоту…

Она рычала и шептала ругательства…

А потом внезапно подлетела вверх и рухнула, застонав от удара об каменный пол…

Ее руки взметнулись к горлу, но уже не успели…

Ее тело, крупно вздрогнув, замерло.

Я не сразу поняла, что именно произошло.

Целый долгий миг смотрела на застывшее без движения тело и ждала, кода Ягурда встанет.

И никак не могла заставить себя поверить, что чудо свершилось.

— Вот и все, — я услышала шепот Гирема. Он лежал на полу там, где я пыталась привести его в чувство и пронзительно, с затаенной болью смотрел на меня. И прошептал, — я люблю тебя. Прощай, Елина…

— Прощай, — прошелестела я, — Гирем… И я люблю тебя…

Его глаза в последний раз сверкнули. И закатились навсегда.

— Елина, — ко мне подошел Мехмед и присел на корточки. Он осторожно тронул меня за плечо, привлекая внимание.

Все правильно… После смерти «хозяйки» ее поводок потерял свою силу. Теперь мой брат свободен. И Древние Боги тоже.

Крепость больше не тряслась. Вспышки за окном погасли. Вокруг стояла тишина. Оглушающе громкая тишина. Даже время, казалось замерло и не двигалось, остановив естественное течение жизни. Пропали все запахи. Пространство окутала пронзительно черная тьма. Как будто бы я ослепла.

— Елина, — брат снова прикоснулся к моему плечу. Я, с трудом оторвав взгляд от того места, где осталась лежать мертвая Ягурда, посмотрела на брата, присутствие которого угадала по еле-заметным очертаниям в кромешной темноте. — Ты как?

В его голосе слышалась усталость и скорбь. Мы победили. Но какой ценой⁈

— Мои дети, — прошептала я так тихо, что не слышала себя.

Но Мехмед понял… Скорее угадал, чем услышал.

— Мне жаль, — вздохнул он. — но мне кажется, что с ними уже все в порядке…

— Гирем…

Если бы я могла плакать. Но сегодняшняя ночь выбрала лимит не только слез, но и всех остальных чувств. В душе было пусто. И холодно. Как в бесконечной и безжизненной пропасти.

— Он мертв… Но я видел, как он бился… Я был там, — Мехмед вздохнул снова. — Если