Эпоха героев - Нира Страусс

нереальна такая надежда. — Я буду сражаться, если придётся. Но войну начну не я. Мы все уже слишком много потеряли. Крови пролито более чем достаточно. — Отчаяние зазвучало в моём голосе. У этого мужчины была власть. Его слова всё ещё значили многое для могущественных фэйри. — Нам нужна… мирная связь. Как когда-то, здесь, в лесу Борестель. Та, что могла бы быть в Эмералде…

Я сразу поняла, что сказала что-то не то.

Что-то в воздухе изменилось. Пространство вокруг Волунда исказилось, его фигура мигнула, словно в рябь.

Мои узы заныли.

— Ты знаешь, как умер великий Паралда? Создатель Борестеля и верный сторонник мирного сосуществования? — спросил Волунд.

В его голосе звучало нечто тёмное. Сарказм, смешанный с презрением.

— Тёмный всадник. Он убил Паралду и короля Гоба, — ответила я.

— Именно. Эти двое дураков размахивали белым флагом, встретились с Всадником, чтобы попытаться договориться. Хотели, чтобы Старик Ник прекратил чуму, уносившую жизни сидхов тысячами… и чтобы он передал послание Теутусу. — Его губы дёрнулись. Улыбка — болезненная, зловещая — прорезала его лицо. — А на рассвете их головы уже развевались рядом с знамёнами демонов. Кто-то говорит, Всадник их обманул. Кто-то — что они добровольно пожертвовали собой ради мира. Но суть одна — фэйри и гномы потеряли своих правителей. И их кости расклевали вороны Морриган. Их черепа теперь служат пресс-папье для Теутуса. — Он глубоко вдохнул. Сломанный рог на его голове сочился мутной серой жижей, капая на землю. — Вот тебе и «мир» между демонами и Человеческим Двором. А ты — ты, что держишь проклятый меч и должна быть светом для угнетённых — ты предлагаешь нам взяться за руки с чертовыми людьми? После всего, что они получили от Теутуса за пять столетий?!

Последние слова он выкрикнул. И над всем этим опустилась тишина.

Полсекунды спустя — волна жара и ярости встала у меня за спиной. Крыло Мэддокса изогнулось справа от меня. Его костяной отросток направился прямо в лицо Волунда.

Но я не чувствовала злости. Нет. Только… жалость. И усталость.

Потому что я поняла: с ним нельзя говорить.

Он… такой же, как Нукелави. И даже не подозревает об этом.

— Мне жаль, что ты так думаешь, — сказала я тихо, проводя ладонью по крылу Мэддокса. Не чтобы оттолкнуть — а чтобы поблагодарить.

— И по поводу твоего вечного вопроса — нет, я не вытащила Орну из камня ради плана. Я сделала это… потому что чувствовала, что так правильно. И это — всё, что я продолжу делать.

Я повернулась к Мэддоксу, повернувшись спиной к Волунду и его ненависти.

В его глазах — понимание. Гордость. Боль. И усталость. Всё то же, что бурлило и во мне.

Прямо за ним стояли Фионн и Морриган. Бессмертный сплюнул, осушил кувшин, что держал, и вытер бороду тыльной стороной ладони.

— Пойду соберу свои шмотки. Этот засранец рано или поздно поймёт, что больше никому не может предложить ни приюта, ни королевства, ни грёбаных вечеринок. — Он взглянул на меня сощуренными глазами. И, клянусь, в его взгляде мелькнула тень веселья. — Впрочем, я и так устал находить песок у себя… между ягодицами.

Глава 34

Аланна

Я снова в долине, у озера, полного манан лир, с зданием, наполненным счастливыми и слегка подвыпившими людьми. Мужчина виляющей походкой пробирается по впадине, среди вереска цвета лаванды. У берега его ждёт прекрасная мерроу с огненными волосами и улыбкой.

На пороге меня снова останавливает тот самый высокий бородатый мужчина.

Но на этот раз он говорит:

— Добро пожаловать, лайли. — А затем оборачивается вглубь здания:

— Ребята, у нас новый член братства!

В ответ раздаются радостные крики и поздравления.

Я вхожу, но золотой свет слишком ослепителен — я не могу различить лиц окружающих. Знаю лишь, что кто-то суёт мне кружку и хлопает по спине в знак приветствия. Я отпиваю немного пива — оно безвкусное.

Кто-то обнимает меня крепкой рукой, прижимает к себе. От него пахнет старым кипарисом.

— Диорд Фионн, Аланна.

Мы покинули Анису два дня спустя — после того как помогли похоронить погибших, отправили послание Пвилю и Абердину с просьбой встретиться у границ Реймса и собрать людей, желающих покинуть город и пересечь пустыню вместе с нами.

И фэйри тоже. Множество фэйри.

Некоторые предпочли остаться. Это был их дом, всегда был. Многие из них всё ещё считали себя частью Инис Файл и продолжали верить в него, не слишком переживая из-за поступков Волунда. Они утопали в своём озлоблении, и мы не могли заставить их передумать.

Среди них были почти все дети Волунда. Я ни на секунду не сомневалась, что они продолжат поддерживать отца — и это ещё не конец. Но ума им хватило, чтобы не нападать на нас и не возражать, когда мы распахнули городские ворота и освободили людей.

А у нас хватило ума не задерживаться дольше, чем нужно, и не дать им времени на построение плана.

У городских ворот, под взором статуй Луахры и Костедавки, я видела, как множество людей уходили, оставляя позади свои жизни, сердца и большую часть имущества. Рианн бросила в мою сторону тусклый, печальный взгляд, когда направилась на восток с большой группой. Я надеялась, что она благополучно доберётся до Гримфира и воссоединится с родителями. И что всё это не ожесточит её сердце ещё сильнее — против сидхов.

Сюрпризом стало появление Оберона, Персиммона и Медоу — с пустыми руками. Даже без жалкого мешка.

— Вы не идёте, — догадалась я.

— Кто-то должен остаться и проследить, чтобы тут всё не вышло из-под контроля. И чтобы за вами не отправились мстить. Теперь ты — враг Волунда, не забывай. — Оберон кивнул в сторону Мориган, сидевшей верхом и наблюдавшей за исходом — пристально. — Она оставила здесь ворона. Мы сообщим всё важное.

Это, казалось, означало, что они на нашей стороне. Но можно ли было быть уверенной? Можно ли было им доверять? Я глубоко вдохнула, глядя в его серебристые глаза — такие… неопределённые. И увела его в тень у стены, чуть в сторону.

— Я расскажу тебе одну историю.

— Ох, дорогая, ты опоздала. Я не сплю с женщинами, которые были с драконом. — Он притворно передёрнул плечами. — Это же ужасный вкус.

Я его проигнорировала.

— Мою бабушку похитила группа сидхов с юга. Вероятно, они увидели, как она использует странную для них магию, сложили два и два и захватили её. — Я прислонилась к стене, прохладной даже под солнцем в зените. — Она никогда не