Эпоха героев - Нира Страусс

призналась, кто она на самом деле, и смогла сбежать только благодаря милосердию ребёнка. Но так и не оправилась до конца от того, что с ней сделали. Думаю, моя мать впитала в себя весь этот страх и боль. Они обе чувствовали, что не принадлежат ни к одному миру. И научили меня, что с магией в венах или без — врагом может быть кто угодно. Скажем так… я унаследовала их шрамы.

Тело фэйри напряглось. Он понял меня абсолютно.

Он тоже унаследовал шрамы, которые заставили его подсознательно отвергнуть Братство. Будучи ребёнком, он, возможно, винил их в том, что остался без отца и матери. А во взрослом возрасте… какие решения это подталкивало его принимать?

Он убил Дуллахана из-за клятвы крови, данной Эмбер.

И, возможно, всё это также имело отношение к его ужасным отношениям с Веледой.

— Ближе к делу, красавица.

— Это не война между добром и злом, богами и чудовищами. Не было ею и пятьсот лет назад — и не является сейчас. Если мы не выступим единым фронтом, нам не победить Теутуса. Мы не можем убивать друг друга и при этом рассчитывать одолеть демонов. Если ты не способен этого понять… возможно, ты не тот союзник, которого я хочу рядом.

Он тихо рассмеялся, без капли настоящего веселья.

— Первый раз меня так прямо отшивают. Ты хоть посоветовалась с остальными из Братства, прежде чем отвергнуть меня? Просто хочу знать, стоит ли принимать это близко к сердцу.

— Не пришлось. Потому что я говорю не от имени Братства. Я здесь как подруга. — Это слово его удивило. Я увидела, как его уши откинулись назад и как он моргнул — быстро, инстинктивно. — Открой глаза, Оберон. А потом, если у тебя хватит смелости, открой и сердце. Может, удивишься, сколько в нём места. Как однажды удивилась я. Кто знает, может, там даже найдётся уголок для чего-то большего, чем ненависть, разврат и отвратительное чувство юмора.

Одна секунда. Другая. Третья.

Затем он улыбнулся.

— А не хочешь заодно попросить меня раздвинуть ноги?

Я закатила глаза и развернулась, чтобы уйти.

— Ты их вообще когда-нибудь сдвигаешь? — бросила я через плечо.

Вернувшись к нашей группе, я встретилась взглядом с Сейдж — и сердце у меня ёкнуло. Она сидела на верблюде, с тяжёлыми сумками по бокам. Она уезжала с нами.

Я не знала, чего ожидала… и не могла понять, что именно я чувствую — замешательство или неловкость.

Дело уже было не в напряжённости, между нами. Теперь её отец и братья официально меня ненавидели, и их слова до сих пор жгли.

«Ты подумала о том, что сказала Морриган? Что это лишь вопрос времени, когда вернётся Теутус? На чьей стороне будешь ты?»

Как будто это была какая-то чёртова загадка.

Как будто всё, что между нами было — кем я была, что с ними разделяла, — оказалось ложью.

Да, я их обманула. Но и у неё были свои призраки.

И я не собиралась больше извиняться за её страхи.

Я прошла мимо и направилась к Эпоне. Единорог фыркнул, широко раздувая ноздри, и тревожно забил копытом по песку. И я подумала: ну, чудесное нас ждёт путешествие.

Большую часть пути мы держались рядом с другими группами, направлявшимися на восток. Дороги Вармаэта были пустынны, и через несколько дней после отъезда к нам прилетел лебедь прямо из Реймса. Ойсин сообщал о новых волнениях и о том, что многие аристократы покидают Эйре. Они собирались укрыться в своих загородных имениях — как можно дальше от столицы и всего, что там происходило.

К письму был приложен ещё один фрагмент из Голоса народа:

После стольких тайн мы можем прийти только к одному выводу по поводу отсутствия коронации и короля. Разумеется, чисто с логической точки зрения и в рамках дедукции.

Всем известно, что только истинные Нессиа, потомки великой, почитаемой (и так далее) Луахры, могут носить корону. Именно это королевский дом всегда так гордо провозглашал. Только их кровь санкционирована Теутусом на занятие трона. Для всех прочих этот венец из золота и драгоценных камней — яд.

Так что, если мы имеем дело с вопиющим свидетельством того, что на самом деле произошло с королевой Дектерой?

А что, если она не стала жертвой эпидемии пятнадцать лет назад?

Что, если король узнал, что супруга искала утешения в чужой постели… и что второй ребёнок вовсе не был Нессиа?

Бедный, бедный Бран. Должно быть, он пытался примерить корону, так и не поняв, в чём дело.

Пожалуй, сейчас было бы разумно сдуть пыль с Камня Судьбы.

— Проклятый Ронан, — пробормотала я.

Мэддокс, сидя сзади, обвил поводья Эпоны вокруг седельного рожка. Он уже совершил свой очередной облёт и заметил лебедя первым. Бедной птице едва не хватил удар от одного только вида дракона в небе.

— Ты знаешь Ронана?

Я немного повернулась к нему.

— А ты?

— Он довольно известный торговец, особенно в Гримфире, Реймсе и Эйре. Будучи капитаном одного из отрядов Охоты, я имел с ним множество неловких бесед.

Я слегка улыбнулась.

— Да, он всегда стоял одной ногой в законе, а другой — в теневом мире Гибернии.

Тело дракона немного напряглось у меня за спиной.

— Подожди… Все эти подработки, о которых ты рассказывала, когда была маленькой…

— Именно. Прямо сейчас ты сидишь в седле с одной из бывших девочек Ронана. И, надо сказать, весьма успешной.

Мне было странно в этом признаться. Как и многое в моей жизни, это было тайной. Отчасти — из-за последствий, которые могла повлечь за собой такая информация, отчасти — потому что люди, связанные с Ронаном, не пользовались особой симпатией у приличного общества.

— Что? Но ты же была ребёнком. Сколько тебе было лет?

— Около… десяти? Одиннадцати? Это было до рождения Каэли, до того, как мы переехали на юг, в Тэлми. Моя мать сумела обмануть одну добрую женщину в Реймсе, которая сжалилась и дала нам комнату почти бесплатно — потому что не могла позволить себе оставить её с маленькой дочерью на улице. Я плохо питалась и выглядела младше. — Я не начала набирать вес и чувствовать себя человеком до тех пор, пока мы не прожили несколько лет в Гальснене. При воспоминании о той поре во рту появился горький привкус. — Но моя мать не воспользовалась возможностью. Дала себя убедить парочке проходимцев из квартала наслаждений и пропадала сутками. Я не могла рассказать хозяйке, чтобы та не заподозрила, что мама не ищет нормальную работу. Так что я сама пошла её