Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

сидел, облокотившись на камень, и подбрасывал ветки в огонь. Пламя отбрасывало тёплые отблески на его лицо, и я залюбовалась, как свет играет на его скулах и в серебре его глаз. Он заметил меня и улыбнулся, но без привычной дерзости — мягко, почти нежно.

— Не спится? — спросил он, подвинувшись, чтобы я могла сесть рядом.

— Холодно, — буркнула я, кутаясь в плащ и присаживаясь у огня. — И мысли всякие лезут.

— Мысли? — он приподнял бровь, глядя на меня с интересом. — Поделишься? Или это снова секрет, как твой фиолетовый цвет волос?

Я фыркнула, но всё же улыбнулась. Его лёгкость, его умение шутить даже в таких обстоятельствах действовали на меня как травяной отвар — успокаивали, прогоняли тревогу.

— Никаких секретов, — ответила я, глядя на танцующее пламя. — Просто… Санна ночью бормотала во сне. И так уже случалось несколько раз.

— Что бормотала?

— «Сыны Пламени». Ты что-нибудь слышал об этом?

Райли нахмурился, подбросив ещё одну ветку в костёр. Пламя вспыхнуло ярче, осветив его лицо, и я заметила, как в его глазах мелькнула тень беспокойства.

— Слышал, — сказал он, помолчав. — Но только слухи. Говорят, это какой-то тайный орден. Что-то связанное с драконами. Или с властью. Или с тем и другим... Я в политике не силён, Зина, и в интригах этих дворцовых тоже. Моя стихия — море, да ещё, пожалуй, прекрасные женщины.

Он подмигнул, и я, не удержавшись, закатила глаза.

— Ах, да, конечно, — хмыкнула я, стараясь скрыть, как его слова заставили мои щёки потеплеть. — Гроза морей и сердец, как же.

Райли рассмеялся, но тут же придвинулся ближе, так, что я почувствовала тепло его тела даже через плащ. Его рука осторожно легла на мою руку, и он наклонился, понизив голос до шёпота:

— Но сейчас, Зина, меня интересует только одна женщина.

Его серебряные глаза смотрели так пристально, что я едва не забыла, как дышать. Он наклонился ещё ближе, и я поняла, что он собирается меня поцеловать. Сердце заколотилось, и, хоть часть меня отчаянно хотела поддаться, я мягко, но твёрдо отстранилась, положив руку ему на грудь.

— Нет, Райли, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал строго, хотя внутри всё дрожало. — Не будем повторять прежних ошибок.

— Ошибок?

Я помотала головой:

— Не думаю, что для нас обоих это правильный путь.

Он вздохнул, но не отступил, его пальцы всё ещё касались моей руки.

— Ты заставляешь меня страдать, — проворчал он с притворной обидой, но в глазах плясали искры. — Ладно, Зина, твоя взяла. Но ночи в горах холодные. Может, всё-таки передумаешь?

Я покачала головой, но, чувствуя, как мороз пробирает до костей, решилась:

— Знаешь, давай сделаем так. Мы все будем спать в телеге. Вместе теплее. Но только спать, Райли. Без твоих… глупостей.

Он прищурился, и на его губах заиграла знакомая ухмылка.

— Я бы мог подумать, что ты меня соблазняешь, — сказал он, понизив голос.

— Даже не надейся, — отрезала я, но не смогла сдержать улыбку. — Санна спит рядом, и моё предложение — всего лишь разумное решение.

Райли хмыкнул:

— Ладно, непреступная Зина. Я согласен. Но только ради тепла.

Мы вернулись к телеге, и я забралась внутрь, где Санна всё ещё спала, свернувшись калачиком. Райли устроился с другой стороны, и его теплое присутствие, хоть и через одеяло, действительно прогнало холод. Я лежала, слушая ровное дыхание девочки и чувствуя, как рядом посапывает Райли, и впервые за ночь тревога немного отступила.

Следующие дни прошли в том же ритме: дорога, короткие привалы, тихие разговоры у костра. Санна становилась всё смелее, даже начала подтрунивать над Райли, когда тот пытался похвалиться своими морскими подвигами. Я ловила себя на том, что улыбаюсь чаще, чем ожидала, но тень тревоги не покидала меня.

На пятый день, когда солнце уже клонилось к закату, мы наконец добрались до дома Приллы. Это была небольшая хижина, притулившаяся у подножия холма, окружённая редкими деревьями. Но уже с первого взгляда я поняла, что что-то не так. Ставни были закрыты, двор пуст, дым из трубы не вился. Тишина стояла такая, что аж в ушах звенело.

— Прилла? — позвала я, спрыгивая с телеги и подходя к двери. — Прилла, ты дома?

Ответа не было. Я толкнула дверь, и она, скрипнув, отворилась.

Внутри было темно, пахло чем-то сырым и затхлым. Я вошла, чувствуя, как сердце ухает в пятки. На полу лежал клинок из драгура — тот самый, что я подарила Прилле, когда мы виделись в последний раз. Он был чист, без единого пятнышка, но вокруг него всё говорило о запустении: перевёрнутый стул, разбросанные тряпки, холодный очаг.

— Прилла… — прошептала я, проводя пальцами по клинку. — Где же ты?

Санна, заглянувшая следом, молча взяла меня за руку. Райли вошёл последним, окинул взглядом комнату и нахмурился.

— Похоже, тут давно никого не было, — сказал он, его голос звучал глухо. — Может, ушла с детьми куда-то?

— Может, — ответила я, но в горле стоял ком.

Куда она могла пойти? И если действительно ушла, почему не взяла с собой нож?..

Глава 75.

Сумерки сгущались, и холодный ветер напомнил, что ночь в горах будет суровой. Я посмотрела на пустой двор, на тёмные окна хижины Приллы, и поняла, что дальше ехать сегодня мы не сможем. Лошади устали, Санна клевала носом, да и я сама чувствовала, как ноги гудят после долгого дня в телеге.

— Переночуем здесь, — решила я, повернувшись к Райли. — Дом пустой, а крыша над головой нам не помешает.

Он кивнул, не споря, и принялся распрягать лошадей. Санна оживилась и тут же принялась изучать окружающее пространство с любопытством. Я занялась примерно тем же, но в моём случае я ступала по дому с какой-то осторожностью, словно боясь растревожить чужую тайну. Пыль оседала на деревянном столе, на полу валялись обрывки ткани, а в углу стояла пара глиняных горшков, покрытых паутиной. Запах сырости смешивался с чем-то ещё — едва уловимым, сладковато-солёным. Сималь.

Я подошла к полке у очага и нашла несколько небольших кадок. Открыв одну из них, я вдохнула знакомый аромат. Не раздумывая, я забрала все три кадки, оставив на полке три целлата. Если Прилла вернётся, они ей пригодятся. А если