Обреченные судьбы - Вероника Дуглас

— Ты ошибаешься. Он всегда был самой слабой частью меня.

Я прыгнул вперед навстречу ветру, царапая его когтями, но он увернулся.

— Кто ты без своей тьмы и ненависти? — крикнул он, нанося удар своим клинком.

— Тот, кем я должен был быть все это время! — я сделал ложный выпад влево во вспышке тени, затем принял форму пещерного медведя, увеличившись вдвое.

Я отбил его руку с мечом в сторону своей массивной лапой, затем всем весом врезался ему в бок. Он отлетел обратно к стене, и его клинок, пронесшись по полу, застрял в открытой решетке. Я замахнулся когтями, целясь ему в голову, но он увернулся, и мои лапы раздробили лозы из расплавленного камня там, где только что был его череп.

Я развернулся, когда он схватил свой меч с земли и бросился к телу Саманты. С ревом я наклонился и швырнул в него сломанную колонну. Пока он уворачивался от брызг щебня, я принял облик мужчины и схватил искореженные обломки клинка Саманты «Месть волка». Осталось не так уж много, только рукоять и кусок расплавленной стали на том месте, где раньше был клинок, но этого должно было хватить.

Убедившись, что у него нет возможности проскользнуть между мной и телом моей пары, я сделал выпад. Лезвие повернулось, чтобы парировать мой удар, и лязг металла о металл эхом разнесся по комнате. Острие его меча скользнуло по моему, но я вывернул рукоять, поймав его хопеш в ловушку с острыми шипами, торчащими из крестовины его клинка.

— Я отдал свой топор ради нее, — сказал я, когда мы обходили ее тело. — Я бы все отдал, чтобы вернуть ее. Назови свою цену, чтобы отказаться от своих притязаний на ее жизнь. Я мог бы дать тебе силу, какую ты никогда не представлял. Штормы. Землетрясения. Тени.

— Это отчаянно даже для тебя, Бог Волков, — Открывающий усмехнулся. — Вся магия, которой ты владеешь, не стоит и ломаного гроша моей чести. Я выполню свой долг и заберу ее из этого мира, а потом я буду смотреть, как ты ломаешься — это единственное, чего я когда-либо от тебя хотел.

Он выбил мою ногу из-под меня и со скоростью гадюки развернулся и провел своим ужасным клинком по моей руке, глубоко вонзившись в бицепс. Клинок Саманты со звоном упал на землю, а моя рука безжизненно повисла ниже плеча.

Он бы высосал всю гребаную жизненную силу из моего тела.

Открыватель рассмеялся.

— Не волнуйся, Бог Волков. Со временем твое тело исцелится, если не сердце.

Он сделал выпад.

Я тенью шагнул ему за спину и принял форму гигантского волка. Я врезался ему в спину, прежде чем он успел повернуться, разрывая его зубами и когтями. Его тело врезалось в землю, и я почувствовал, как под моим весом сломались его ребра. Моя правая рука все еще была негнущейся и бесполезной, но я почувствовал укол боли — признак того, что она возвращается к жизни. Тем не менее, мне не нужны были мои когти, чтобы растерзать его; моих клыков было бы достаточно.

Я сжал челюсти вокруг его головы, и он закричал в агонии, когда я тряс его влево и вправо. Поскольку я возвышался на десять футов в холке, мне ничего не стоило швырнуть его об стену.

Хотя я не мог убить его навсегда, я собирался насладиться выпотрошением его кишок на его глазах.

Широко раскрыв пасть, я ринулся убивать.

В последнюю секунду Открывающий вскинул руку, и воздух наполнился ароматом песка и ладана. С его пальцев сорвалась молния, вонзившись мне в грудь и подняв меня в воздух. Агония пронзила мою грудь, затем взорвалась в позвоночнике, когда моя спина ударилась об пол.

— Тебе не победить меня, Бог Волков, — сказал он, поднимаясь, как дух из могилы. — Сдавайся и сохрани то немногое, что осталось от твоего достоинства.

Я пошевелился и встал, свирепо глядя на него в ответ.

— Никогда. По крайней мере, пока на небе еще есть звезды.

43

Саманта

Все больше и больше огней вспыхивало вокруг меня, их голоса шептали в моей голове. Я в изумлении обернулась.

— Кто они? — я спросила Судьбы.

Перед светом фонарей промелькнула тень, и я узнала тускло освещенную фигуру Старухи, сгорбленной и придавленной тяжестью самой вечности.

— Это вера — покинутая сила, оставленная для того, чтобы навсегда заточить Темного Бога.

— Присоединяйся к нам, — шептали огни, множась.

Теперь было достаточно светло, чтобы я могла разглядеть силуэты всех трех Судеб на фоне света. Я повернулась к Матери, которая не говорила загадками.

— Я не понимаю.

— Боги и богини черпают свою силу в верованиях, — сказала она. — Чтобы заточить Темного Бога Волков в Стране Грез, Луне пришлось пожертвовать частью своей силы и заточить ее в пилонах. Когда ты освободила Темного Бога Волков, ты освободила и верования, которые питали стену.

— Ты освободила нас, и мы освободим тебя. Присоединяйся к нам.

Я чувствовала их повсюду вокруг себя — ощущения теплого солнечного света и прохладного ночного воздуха. Тысячи верований, сила, ожидающая своего проявления. Нуждающиеся в том, чтобы на них претендовали.

— Стань одним целым с нами, — призывали они. — Помоги нам.

Я чувствовала их отчаяние, настоятельную потребность действовать. Вместо того чтобы изменить мир к лучшему с помощью своей силы, они оказались в ловушке, им было поручено сдерживать бога всю вечность — бога, который не заслуживал того, чтобы его заковывали в цепи.

— А если я присоединюсь к ним? — спросила я, страшась ответа.

— Тогда все, чем ты была, перестанет быть — ты больше не будешь оборотнем или фейри, но носителем веры. В каком-то смысле богиней, — сказала Мать.

Богиня. Это слово прозвенело во мне, как звон колокола.

— Ты должна сделать быстрый выбор, — сказало Дитя. — Открывающий Пути пришел, чтобы забрать твою душу. Как только он это сделает, ты присоединишься к нему в Мертвых Землях и навсегда потеряешь свой выбор.

— Почему я? — прошептала я, когда мой разум оцепенел от шока и срочности момента. — Разве я достойна этого?

— Мы видим, какое верование ты несешь в себе, — прошептали огни. — Мы знали, что ты будешь достаточно сильна, чтобы нести и нас.

— Верование?

— Верование, — эхом отозвались голоса. — Она всегда была частью тебя, но ты никогда не принимала ее полностью — так, как принимала нас.

Их слова словно сдернули пелену с моего сознания. Тысячи крошечных огоньков появились вокруг меня, как светлячки, танцующие на ветру, тысяча мерцающих мгновений,