Крик тишины - Дакота Уиллинк

Я не отвечаю. В голове уже мелькают возможные сценарии.

Вандализм. Ничего не украдено. Враги.

У меня гнетущее чувство, что я знаю, кто стоит за взломом, но прежде чем высказывать свои подозрения, хочу увидеть, насколько серьезен ущерб. Перейдя улицу, вхожу через главные двери «The Mill». Внутри темно — единственный источник света исходит от уличных фонарей и полицейских машин. Тем не менее на первый взгляд всё выглядит ужасно. Направляясь прямо к стойке, нажимаю выключатели на стене.

Громко ахаю, когда флуоресцентный свет заливает пространство. Едва могу поверить в то, что вижу.

Все беговые дорожки уничтожены. Ремни можно заменить — это несложно, но разбитые сенсорные экраны «NordicTrack» ремонту не подлежат. Велотренажеры перевернуты, эластичные шнуры гребных машинок оторваны от колес. Но дело даже не в разрушении имущества.

Стены исписаны красной аэрозольной краской. Слова и символы, слабо различимые на белых и серых поверхностях, мне незнакомы. Рядом со стойкой регистрации валяется разорванный рекламный баннер, где раньше было объявление о занятиях йогой. Каркас от него остался цел, и вандал использовал скакалку, чтобы сделать петлю на верхней перекладине. На ней висело большое чучело собаки — очень похожей на кавалер-кинг-чарльз-спаниеля.

Мейси.

Холод пробегает по спине. Заставляю себя вспомнить, что только что оставил ее у себя дома, и она была в порядке.

— Кто мог такое сделать? — шепчу сам себе.

Это не случайный акт вандализма. Это работа безумца.

Прохожу по основному залу, осматривая остальные разрушения. Смузи-бар разгромлен. Блендеры и стаканы разбросаны, всё залито фруктами и порошком добавок. Силовые тренажеры опрокинуты, штанги разбросаны по залу. Я чуть не спотыкаюсь об одну и уже собираюсь поднять, но останавливаюсь — угол, под которым она лежит, точно совпадает с углом у той, что перед ней. Встаю, оглядываю скамьи и штанги. Снова смотрю — и понимаю: они выложены не случайно. Они образуют узор.

Быстро поднимаюсь на платформу в дальней левой части спортзала, пропуская через одну ступеньку, пока не добираюсь до длинного ряда эллиптических тренажеров вдоль перил. С этой высоты вижу весь основной этаж. Штанги и скамьи четко выложены в форме креста.

Что за хуйня?

С этой высоты я также вижу другие зоны спортзала. Сквозь разбитые стеклянные стены в задней части зала просматриваются площадка для ракетбола и боксерский ринг, на котором Джианна тренировалась всего несколько часов назад. На виниловом покрытии ринга красной краской выведено слово «гнев».

Гнев?

Перевожу взгляд на стены, исписанные аэрозолем, те самые, которые я заметил, когда только вошел. Если не ошибаюсь, два других слова среди надписей — «похоть» и «жадность».

Позади раздаются шаги по лестнице. Оборачиваюсь и вижу, как ко мне поднимается Пит Милано — тем же самым путем, которым я только что взбежал. Пит — лейтенант полиции Нью-Йорка и клиент «The Mill». Странно видеть его в форме: привык к нему в спортивных штанах и стандартной серой футболке NYPD[68].

— Пит, — приветствую его кивком и принимаю протянутое рукопожатие.

— Эй, мужик. Жесть. Я приехал, как только услышал по рации.

— Очень жестоко. Еще не осознаю всего, что здесь произошло. Сплошной разгром…

— Это не шутка. Я только что говорил с детективом Уорхолом. Он сказал, что, кто бы это ни был, он перерезал телефонные линии, чтобы не сработала сигнализация, а затем проник через служебную дверь в переулке. Раму выломали, а на земле нашли мощный инструмент для соскабливания краски. Криминалисты снимут отпечатки, и, надеюсь, мы получим зацепку.

Он замолкает, оглядывает повреждения, хмурится. Поднимает руку и указывает вниз, на штанги на первом этаже.

— Это крест?

— Да. Почти уверен.

— Это больше похоже на преступление на почве ненависти, чем на что-либо другое. Знаешь кого-нибудь, кто мог бы такое сделать?

— Думаю, у меня есть одна версия, — сухо говорю. — Хотя крест и надписи на стенах меня сбивают с толку.

Пристально смотрю на ярко-красные, небрежно выведенные слова, вспоминая, упоминала ли когда-нибудь Джианна, что Итан — религиозный фанатик.

— Почему сбивают с толку?

— Я встречаюсь с девушкой, и вполне возможно, что это сделал ее муж. Его зовут Итан Уокер. Она ушла от него какое-то время назад — он часто поднимал на нее руку, — говорю, сознательно избегая ужасных подробностей, уважая личную жизнь Джианны. — Недавно мы узнали, что его разыскивает полиция Цинциннати. Она думает, что он может быть здесь, в Нью-Йорке. Но я не помню, чтобы она говорила, что он религиозный фанатик или что-то в этом роде.

— Подожди-ка… Итан Уокер? Он случайно не коп?

— Да, он коп. Или, по крайней мере, был. Насколько знаю, его отстранили. А почему спрашиваешь?

Пит тихо присвистывает и качает головой.

— Черт… Твоя девушка была замужем за этим парнем?

Я не стал уточнять, что она всё еще замужем. Вместо этого сосредотачиваюсь на том, что он вообще знает об Итане. Я был уверен, что полиция Нью-Йорка не должна иметь сведений о делах Цинциннати.

— Да. А почему у тебя такая интонация?

— Если мы говорим об одном и том же человеке, то полиция Цинциннати — не единственная, кто его ищет. Он псих. Я имею в виду, по-настоящему чокнутый. Речь идет о серийном убийце. У него была какая-то тайная квартира. Странная… как логово садомазохиста. Теперь всё начинает складываться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я видел фотографии этого места — настоящий рай для садомазохиста. И, похоже, он был одержим семью смертными грехами.

— Ты видел фотографии? — пытаюсь осмыслить его слова, но вопросы вырываются из меня один за другим.

— Да. ФБР прислало их всего несколько дней назад. Выглядело всё как сцена из фильма «Семь»[69], помнишь такой? С Брэдом Питтом. В общем, это реальное дерьмо. Ориентировка на этого парня разослана по всей стране. Мне нужно позвонить капитану. Если ты правда думаешь, что это сделал Итан Уокер — ФБР точно подключится.

Глава 41

Дерек

Сорок пять минут спустя наблюдаю, как полиция оцепляет внешний периметр моего здания, а группа криминалистов суетится, предупреждая всех ничего не трогать. Нервно хожу туда-сюда, держа Мейси на руках. Учитывая всё происходящее, не хочу оставлять ее одну. Она скулит и лижет мне лицо, чувствуя мое напряжение.

— Знаю, девочка. Не волнуйся. Я тебя держу.

Я смотрю на ее большие круглые глаза и черный нос-пуговку. Если бы с ней что-нибудь случилось… не знаю, что бы я делал. Если этот псих сумел обойти охранную систему и проникнуть в «The Mill», то попасть в мою квартиру было бы для него прогулкой в парке. И