Крик тишины - Дакота Уиллинк

Это дешевая бижутерия, но мне она нужна для определенной цели. Надев по кольцу на каждый палец, оборачиваю костяшки черными полосками футболки, оставляя открытой только верхнюю часть пальцев.

Сложив в сумку снятую одежду и полупустую бутылку масла, кладу сверху конверт для Кристины и застегиваю молнию. Прячу сумку обратно под кровать, выпрямляюсь и укладываю куботан, который дал мне Дерек, в скрытый карман на поясе. Затем натягиваю сверху свободную толстовку.

Выпрямляю спину. Расправляю плечи.

Время встретиться лицом к лицу со своим личным дьяволом во плоти.

* * *

Тридцать минут спустя, отпираю дверь своей квартиры и осторожно вхожу. «Revolution» сегодня громче обычного — стук басов отзывается в ушах, как пульсация крови. Из всех сил стараюсь сосредоточиться, напрягаясь, чтобы уловить хоть какие-нибудь звуки движения в квартире.

Не услышав ничего подозрительного, сразу иду в ванную, чтобы проверить, верны ли мои подозрения. Зубная паста всё там же, на столешнице, где я ее оставила, но тюбик аккуратно закручен снизу.

Итан наверняка был здесь.

Выйдя из ванной, осматриваю остальную часть квартиры. Мой взгляд падает на вазу в центре кухонного стола: розовые маргаритки расставлены идеально, вода в вазе кристально чистая. Он посылает мне сообщение. Итан не просто был здесь — он был здесь совсем недавно. И если инстинкт меня не подводит, он всё еще здесь. Мое и без того колотящееся сердце начинает биться вдвое быстрее.

Как можно тише крадусь на кухню. Вынимаю все ножи из разделочного блока и прячу их в духовке. Затем открываю ящик с кухонными принадлежностями — скалкой, молотком — и тоже убираю их туда же.

Закрыв дверцу духовки, оглядываю квартиру в поисках всего, что может представлять опасность. Замечаю швабру и метлу и засовываю их за холодильник. На этот раз я благодарна за потолочное освещение — никаких ламп, значит, меньше шансов получить удар тупым предметом.

Может, я глупа, думая, что смогу противостоять ему — как человек, вышедший под грозу, чтобы дождаться удара молнии. Итан — это молния, а у меня нет громоотвода. Всё, что у меня есть — это я сама. Я и есть проводник.

Но мне знакомо это чувство.

Я испытывала его каждую секунду, пока тикали часы, ожидая, когда Итан вернется с работы. Годы в браке научили меня предчувствовать бурю. Стянув через голову толстовку и бросив ее на диван, знаю: на этот раз всё по-другому. На этот раз я по-настоящему готова встретиться с мужем.

— Итан, я знаю, что ты здесь, — замолкаю, вслушиваясь. Жду ответа, хоть какого-то звука — скрипа, дыхания. Когда ничего не происходит, говорю снова: — Это ты разгромил спортзал, да? Не впутывай Дерека. Он хороший человек. Он этого не заслужил.

Молчание. Мне придется спровоцировать его. Итан патологически ревнив, и я знаю, что это несложно.

— Как давно ты знаешь, что я в Нью-Йорке? Дни? Недели? Месяцы? Ты был здесь в то утро, когда я трахалась с Дереком? Видел его в моей постели?

Если он здесь, он долго не выдержит.

— Дерек лучше тебя во всем. И я говорю не только о сексе. Он добрый и заботливый, а ты — извращенный садист, который получает удовольствие от избиения женщин. Ходят слухи, ты убил нескольких. Думаешь, это делает тебя сильнее? Нет. Ты — самый слабый мужчина, которого я знаю.

Старые напольные часы начинают отбивать время — самый зловещий звук, который я когда-либо слышала. Скрип старых половиц заставляет вздрогнуть. Паника сдавливает грудь, я резко поворачиваюсь на звук.

Итан стоит, прислонившись к дверному косяку подсобки.

— Привет, Джиа.

Глава 43

Джианна

Окидываю его взглядом. Итан всегда был хорошо сложен, но сейчас… я никогда не видела его таким неопрятным. Волосы в беспорядке, глаза темные, дикие, запавшие, лицо покрывает трехдневная щетина. Его вид заставляет усомниться в решении противостоять ему. Он выглядит как сумасшедший — и я действительно не представляю, на что он способен.

Мой инстинкт «бей или беги» грозит взять верх. Драка — единственный вариант, если хочу, чтобы всё это закончилось. Ради этого я сюда и пришла. Расправляю плечи, не желая показать ни капли страха.

— Итак, когда ты узнал, что я в Нью-Йорке?

— Я всегда знал, где ты, Джиа. Признаю, потерял тебя на день или два, но следил за тобой с тех пор, как ты переехала сюда, — он указывает на пространство вокруг себя и с отвращением морщится, глядя на потертый диван. — Не думал, что ты вернешься в трущобы.

Итан делает шаг вперед.

— Да, ну, у меня не было особого выбора. Может, это и не Ritz[71], но мне нравится, — отвечаю, отступая назад и не сводя с него глаз.

— Ты доказала свою находчивость, отдаю должное. Даже использовала свою пизду, чтобы заманить нового мужчину — как будто он мог заменить меня, — говорит он пугающе спокойным голосом. — Я уже давно знаю про этого Дерека-мудака. И да, я был здесь в тот день, когда ты раздвинула перед ним ноги, как шлюха. Хотел вернуть тебя себе, туда, где тебе самое место, но теперь уже нет — после того, как ты позволила ему использовать тебя. Слышал, как ты кончала с ним, как выкрикивала его имя. Смотрел, как ты отсасывала ему, — он указывает за спину. — Сидел за баком с горячей водой. Ты всегда хорошо делала минет.

Хотя я подозревала, что он был здесь, никогда не подумала проверить подсобку. Желудок скручивает от непреодолимого желания вырвать. Не хочу думать, что он запятнал то, что у меня было с Дереком. То, что произошло между нами, было чистым, особенным, настоящим.

— Ты больной ублюдок! — выплевываю.

— «Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления»[72], — он качает головой и цокает языком. — Твоя дерзость — отчасти моя вина. Мне следовало бы научить тебя Слову Божьему, и, возможно, нас бы сейчас здесь не было.

Моргаю, не понимая, о чем он говорит, но уверена: это связано с тем ужасом, о котором рассказывал Дерек.

— Ты сумасшедший.

Итан делает еще один шаг в мою сторону — теперь он всего в нескольких футах от меня. Поднимаю руки в защитной позиции, и он смеется.

— Что это? Обмотала руки? Мы уже проходили это, Джиа. Ты ничему не научилась? Ты не можешь драться со мной.

— О, нет?

В стремительном движении, которое он не замечает, ладонь моей левой руки врезается ему в нос. Почти одновременно правой бью его по рту. Он отшатывается, подносит