Крик тишины - Дакота Уиллинк

— Если ты думаешь, что я его убила, — нет. Хочу прояснить это, прежде чем этот вопрос станет как слон в комнате. Но… я бы это сделала, если бы пришлось, — добавляю шепотом.

— Но ты не сделала. Даже если бы сделала — никто бы тебя не осудил. Этот ублюдок заслужил смерть. Я сам хотел его убить, — в его голосе звучит яд, от которого я вздрагиваю. — Что еще случилось?

Зажмуриваюсь, вспоминая глухой удар его головы о журнальный стол, лужу крови и свои слезы облегчения.

— Была драка. Он сказал что-то… Он был для меня совершенно чужим. Его даже не звали Итан Уокер. Четыре года моей жизни были ложью. Его настоящее имя — Энтони Галло.

— Ты шутишь?

Качаю головой.

— Хотела бы, чтобы это была шутка. Он погнался за мной, я отбивалась. Он споткнулся, сильно ударился головой об угол стола. Умер почти мгновенно. Полиция и ФБР быстро установили, что это была самооборона. С меня сняли все обвинения.

Грохот тренажеров на заднем плане заставляет меня замолчать — вспоминаю, где мы. Осматриваюсь: клиенты занимаются, сотрудники и подрядчики суетятся. Вроде бы никто не обращает внимания, но это не значит, что нас не могут подслушать.

— Есть еще кое-что, но скажу коротко. Я не хочу вдаваться в подробности. Хорошо?

— Хорошо, — он кивает. — Почему бы нам не прогуляться до «La Biga», выпить кофе и поболтать по дороге.

— Идеально.

Дерек берет меня за руку, и мы направляемся к маленькому кафе, которое стало одним из моих любимых мест в Квинсе.

— Мне нравится татуировка. И ты права — она подходит. Но, сомневаюсь, ты проделала весь путь в Цинциннати только ради этого. Расскажешь, что еще ты там делала? — спрашивает он, пока мы ждем зеленый сигнал светофора.

— После того как я сообщила ФБР настоящее имя Итана, это открыло ящик Пандоры. Агент Грегори смогла отследить, кем была его мать. По-видимому, у нее была история психического заболевания, и в двадцать с небольшим она неоднократно попадала в психиатрические учреждения. В полиции Солт-Лейк-Сити есть запись о том, что она утверждала, будто была изнасилована, но никаких дальнейших действий не последовало. Ее история возобновляется девять месяцев спустя, когда родился Итан — или, скорее, Энтони. Его свидетельство о рождении доказало, что он не лгал о своем настоящем имени. Это поставило под сомнение законность нашего брака и усложнило вопрос определения ближайших родственников. Его предполагаемая «большая семья» на самом деле состояла из людей, которых он знал по полицейскому управлению. Я даже не подозревала, что они ему не родственники. У них вообще не было кровного родства. Боже, как же я была глупа… — замолкаю, вспоминая, как легко поверила во всё, что он мне говорил.

— Ты не глупая, — резко говорит Дерек. — Этот парень был социопатом. Ты не можешь винить себя за его манипуляции.

— Может быть, — пожимаю плечами. — А может, и нет. По крайней мере, я должна была усомниться хоть в чем-то. Если бы я не игнорировала все эти красные флажки, возможно, всё сложилось бы иначе. Но, полагаю, теперь это уже неважно. Я не могу изменить прошлое — именно это и сказал мне адвокат.

— Адвокат?

— Да. Мне пришлось встретиться с юристом по поводу имущества. В итоге я передала ему полномочия разобраться со всеми юридическими вопросами, но мне удалось осмотреть свой старый дом. Со мной было ФБР — они контролировали и одобрили всё, что я хотела вынести. Они говорили что-то о необходимости сохранить улики, особенно после того, как нашли тела еще пяти женщин, чьи фотографии были у Итана. Всего пока насчитали девять, — заставляю себя проглотить подступивший к горлу ком. Задаюсь вопросом, смогу ли когда-нибудь преодолеть вину за то, что выжила, когда так много других не смогли.

Если бы я раньше обратилась к властям, может быть…

Слишком много «а что, если». Я бы сошла с ума, если бы продолжала об этом думать.

Дерек крепче сжимает мою руку, словно чувствуя, о чем я думаю.

— Как я уже говорил: этот ублюдок заслужил смерть. Это не твоя вина.

Сжимаю его руку в ответ, находя утешение в этих словах.

— Похоже, у него были памятные вещи с тех мест, где он избавлялся от тел. Он хранил их в сейфе в доме — в том самом доме, где я жила много лет, — с отвращением говорю, не в силах поверить, что доказательства таких ужасов всё это время были у меня под носом.

Наш разговор прерывается, как только мы подходим к «La Biga». В кофейне, как обычно, многолюдно, и разговаривать можно только, повышая голос. Пока мы ждем свои напитки на вынос, краем глаза наблюдаю за Дереком. После такой эмоциональной недели хочу просто немного побыть рядом с ним — оценить мужчину, с которым я решила быть. Он такой красивый, что у меня подкашиваются колени. Его поза уверенная, но непринужденная, одна рука в кармане спортивных шорт. Широкие плечи проступают под красной футболкой, которая облегает его тело, подчеркивая мускулистую грудь, которую невозможно скрыть. Не думаю, что когда-нибудь устану смотреть на него.

Забрав напитки, мы выходим из кофейни. Дерек то и дело бросает на меня осторожные взгляды, как будто боится, что я исчезну в любой момент. Мне нужно продолжать говорить, чтобы дать ему понять: я больше не убегаю. Я здесь. И остаюсь.

— ФБР показало мне фотографии, о которых ты рассказывал, — говорю, пока мы бесцельно бродим по городу. — Те, что из его квартиры в Эйвондейле. Поверь мне, я понятия не имела.

— Я никогда и не думал, что ты знала, — без колебаний отвечает он.

Его непоколебимая преданность и вера в меня вызывают легкую улыбку.

— Когда я приехала в тот дом, была удивлена, увидев, что Итан сохранил все мои вещи. Сначала я не знала, что с ними делать. Еще не решила, останусь ли в Цинциннати или вернусь в Нью-Йорк.

Дерек останавливается и поворачивается, чтобы взять мой подбородок большим и указательным пальцами, приподнимая мою голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Искорка, если ты никогда раньше не слушала ничего из того, что я говорил, мне нужно, чтобы ты услышала это сейчас. Я уже давно всё как следует обдумал. Выберешь ли ты Нью-Йорк или Цинциннати — я последую за тобой. Итан слишком долго контролировал твою жизнь. Пришло время жить для себя, без всяких условий. Куда бы ты ни решила поехать, чем бы ни решила заняться — я с радостью пойду за тобой хоть на край света. Ты заслужила… — он задумывается. —