Теперь открой глаза - Николь Фиорина

Кора стояла под порывами холодного октябрьского ветра у могилы своей матери, в ярком желтом платье с подсолнухами и ковбойских ботинках, и сжимала мою руку. С каждым днем становилось все холоднее и холоднее, но платье с подсолнухами было важным, хоть Кора и пыталась сдержать дрожь. Друзья и семья миссис Морриган давно ушли, но Кора еще не была готова попрощаться.

Я подняла взгляд на Олли: он держал за руки Грэмми. Они о чем-то говорили, но отсюда ни за что не расслышать.

Вскоре Кора уедет жить в Ирландию с бабушкой. Мне было очень тяжело прощаться с первой подругой, которую я здесь отыскала, но мне стоило быть сильной и напомнить ей о новых приключениях, что ждали на севере. Новая страна, новые друзья, новые цветы для танцев и новые лужи, в которые стоит прыгать.

– Тут лежит ее тело, Кора. Где бы ты ни была, ее дух всегда будет рядом. Это не прощание.

– Ты так говоришь просто потому, что мама умерла. Пытаешься меня утешить, – прошептала она. – Я не глупая. Я знаю, каково это. Папа мой тоже умер.

Она доставала мне до груди, но я все равно опустилась на корточки и поправила черное кружевное платье, чтобы не разговаривать с Корой сверху вниз.

– Значит, у тебя два ангела-хранителя, Кора. И они наблюдают за тобой, и твоя работа теперь – показать, как хорошо, как прекрасно ты будешь жить. Чтобы, когда вы снова встретитесь, они порадовались.

– А у тебя есть ангел-хранитель?

Я улыбнулась и кивнула.

– А еще, говорят, в Ирландии есть замки, и холмы, и поля редких бледно-фиолетовых цветов…

– А в Ирландии идет дождь?

– Конечно.

– А там есть мальчики, которые рассказывают истории, как Оливер?

Я рассмеялась от такого выбора слов.

– Мальчики, которые рассказывают истории, есть повсюду. И они никогда не закончатся. Это я тебе обещаю.

Кора посмотрела в небо и закрыла глаза: черные волосы вились вокруг покрытого веснушками лица. Она безмолвно разговаривала с родителями. Возможно, прощалась, а может, просто молилась. Порыв ветра закружил лепестки из букета цветов, которые она держала в руках, и они запутались в ее волосах.

– Спасибо, – прошептала она с улыбкой, полной невинности и силы.

Мы помогли Грэмми загрузить вещи Коры в машину и встали у ворот коттеджа. Кора подула на окно, чтобы оно запотело, а потом прижала к нему палец и нарисовала цветок и сердце. Олли приобнял меня за плечи и притянул поближе. Мы помахали их вслед. Выхлопная труба чихнула клубами дыма, а потом старая машина выехала на дорогу: Кора прижала нос к стеклу и махала нам.

– Поехали на Гибралтар, – заявила я, провожая взглядом машину. – Десять, десять, двадцать, двадцать.

Прошел год с тех пор, как мы дали друг другу это обещание. В то время это не было обещанием – оно было чем-то большим. Будущим. Планами. Тобой и мной. Вечностью.

Олли вскинул голову и убрал руку с плеча. Зеленые глаза заглянули в мои. Он распахнул губы.

– Черт подери, ты это всерьез?

– Совершенно. Поехали. Прямо сейчас, Олли. Кто еще должен умереть ради того, чтобы напомнить нам о том, что пора начать жить? Слепо, без плана, просто соберем вещи и отправимся на Гибралтар и поженимся там. Десять-десять-двадцать-двадцать, Олли. Я готова.

Я готова выйти за него. Готова стать Мией Мастерс. Готова, наконец, зайти в океан. Я хотела почувствовать холодные волны свободы с тех пор, как рассказала ему о них на первом году Долора.

В его зеленых глазах зажглась улыбка. У рта появилась ямочка. Эту же улыбку я видела тогда, в столовке Долора, в конце коридора на перемене, в его комнате, когда он смотрел на мои танцы посреди ночи. Мы прошли сквозь смерть и тьму вместе, и именно его улыбка освещала нашу разрушенную жизнь. Она разрушала стены, оживляла надежду и вытаскивала нас со дна отчаяния – простая улыбка. И как будто бы этого мне было недостаточно – Олли меня поцеловал.

Мы обсудили планы путешествия, запихивая одежду в огромный чемодан. Нужно было доехать до Портсмута, а откуда на пароме – в Испанию. Остальное выясним на месте. Свобода нас пьянила, мы не могли думать трезво.

– Не забудь паспорта! – прокричала я, переодеваясь из черного кружевного платья во что-то более удобное.

Олли зашел в спальню с документами в руках и положил их на чемодан. Он уже переоделся в серые штаны и черное худи, коричневые волосы уложил волной. Он глаз не сводил с моих бедер: я пыталась втиснуться в пару порванных джинсов с высокой талией.

– Остановись, я отсюда твои мысли слышу. У нас нет на это времени. Паром отходит через два часа.

– Для удовольствия время всегда найдется.

– Но не для тебя, – заявила я и опустила взгляд на бугорок в его штанах.

Олли даже не пытался его скрыть. Он приподнял брови.

– Тебе что-то тут понравилось, дорогая?

Я сняла лифчик, и он пролетел над головой Олли. Тот поймал его в полете, закинул за спину, поднял меня и бросил на кровать.

– Шесть минут, – выдохнул он в шею, уткнувшись членом прямо мне между ног.

Он поднял мои руки над головой и прижал губы к затвердевшему соску.

– Мне нужно всего шесть минут.

Его руки коснулись моей груди, а потом провели по бокам.

– Одна – чтобы восхититься тобой. Две – чтобы попробовать на вкус. Три – чтобы потеряться в тебе, – он просунул пальцы за пояс и стащил с меня трусы. – Шесть минут.

Олли понадобилась двадцать одна.

Дорога до Портсмута заняла всего час: мы приехали туда как раз вовремя – на белый корабль с темным значком Британских Паромов зазывали последних пассажиров. Он шел до Бильбао, в Испанию. Я никогда еще не каталась на лодке и не могла наглядеться на открывшийся передо мной внутри корабля новый мир. Проходы по периметру корабля были загорожены стеклянными перекрытиями, и оттуда можно было смотреть на океан. Куда бы ни падал мой взор, я замечала новые магазинчики, рестораны и сцены для выступлений. Конечно, за тридцать шесть часов мы не успеем посмотреть здесь все.

Мы добрались до небольшой комнаты с двумя кроватями и заметили, что чемодан наш сюда уже притащили.

– Не волнуйся, любовь моя. Спать мы не будем.

– Дрянь! – прокричал кто-то, и это прозвище заставило мою челюсть свалиться на пол.

Сердце подскочило к горлу, а глаза готовы были вывалиться из глазниц. Олли приподнял плечо, ухмыльнувшись, а потом кивнул куда-то за меня.

– А я все думал, когда же уже чертова свадьба.