Из Злодейки в Толстуху - Ева Кофей, Елена Элари

Теперь всё происходящее кажется ей куда более страшным! Всё же великий Челябинск наверняка знает толк в тёмном искусстве. Одно только имя его устрашает и заставляет сердце холодеть и замирать в груди.

— Я просто очень голодна, госпожа… — надеется она вызвать в ней сочувствие.

— Жрицы Богини Гнева не едят жирную пищу! Они постятся… И — да — никаких мужиков!

— Совсем никаких? — пугается Марта ещё сильнее и всплескивает руками. — А замуж? Мне пора уже!

Пятнадцать лет как ни как.

— Дура! Ты же будешь мне служить, какое тебе замуж! Будешь жрицей! Ясно тебе?

— Угу, — скорбно кивает она. И вдруг расплывается в улыбке. — Значит, никаких мужиков… только вы?

Изида вытягивает челюсть.

— Я… Да как ты смеешь? Я тебя и касаться побрезгую…

Ведьма жмурится, ожидая очередного удара, и молчит.

— Что ты жмуришься, слепая? Идём… Замуж её отдавай ещё… И она ещё зовёт себя ведьмой.

— Это ведьма, Госпожа?

— Да нет, жри!

Изида отдаёт девчонку в распоряжение Рисс. И вскоре уже они обе становятся настоящими психеями, носят тёмные балахоны и маски, берут плату с первых недоумевающих проходимцев и рассказывают о величии Богини Гнева.

Изида ухмыляется, наблюдая за всем этим.

А зачем оно нужно понятно — скоро ей отправляться на войну, нужно чтобы здесь всё было в порядке, а что работает лучше страха?

Них…чего!

Наблюдая за всем этим Алукерий кривится и навивает круги вокруг постели Анда.

— Получается… Госпожа изобрела религию и… психотерапию, — произносит с отвращением.

— Псих, что?

— Не знаю! Я это из мира того выловил. Ты как, уже встать можешь? Изида из-за тебя с ума сходит, людей до истерики доводит! Называет себя богиней и хочет, чтобы ей поклонялись.

Он улыбается как-то мечтательно, пусть и сквозь грусть, которая от него не отступает:

— Я служу богине…

— Да, — начинает улыбаться и Анд, непонятно только чему. — И да, я почти в порядке, — и, лёжа в постели, заходится кашлем, правда уже не таким страшным, как вначале. — Жить буду. И силы возвращаются ко мне.

Ему самому не терпится поправиться. Изида не будет сидеть у его кровати. Видит он её не так часто, как хотелось бы. А мысли о ней и о предстоящей войне мучают и его самого. Ну, как, мучают… Изида вот снится ему в прекрасных снах. А, проснувшись, Анду становится тоскливо настолько, будто она всё ещё находится в другом мире.

Прикованным к постели быть ему непривычно.

А тем временем поползли слухи о новом божестве — Челябинске. И о том, как он даровал Изиде особую силу.

Она идёт по двору, размахивая мечом, упражняясь.

И от замка по всему Эзенгарду и дальше расходятся шепотки: «Челябинск! Челябинск! Челябинск! Великий Челябинск! Челябинск! Челябинск! Челябинск!»

Изиде это уже начинает мешать и она рявкает на шатающего рядом Алукерия:

— Прекрати, козёл!

— Ладно, — усмехается он, сверкая ярко-зелёными глазами с горизонтальным зрачком. Но всё же не удерживается и снова шепчет: — Челябинск, Челябинск, Челябинск!

Глава 44. Злодейкины дары

Ира добирается до дома, гладит Демона в прихожей, и ей становится легче. Она уже не думает, что все вешались на Изиду, потому что та была грубой и неотёсанной.

Нет, у неё просто не было никаких комплексов.

Всё это время именно комплексы мешали ей самой получить всё то, чем одаривали Изиду.

Вовсе не лишний вес, маленькая зарплата и секущиеся на концах волосы.

Это, казалось бы, так просто. Понятно дураку любому. Но на практике она так глубоко погрузилась в мелкие проблемы, что перестала замечать другое. Особенно — в себе. Лет десять точно она жила челябинской серостью вперемешку с фантазиями, потому что убедила саму себя, что большего и не достойна. Хоть и не признавалась себе в этом никогда по-настоящему.

«Всё у меня будет хорошо когда-нибудь...»

Нет, она с каждым месяцем лишь жирнела, хуже себя чувствовала физически и морально. С каждым месяцем лишь больше ненавидела своё отражение.

И даже в книгах... Даже в книгах все её героини стройные. Она сама там стройная, живёт с Кириллом — в фэнтези историях и в СЛР.

Она избегала книг о толстухах.

Потому что ненавидела толстуху в себе.

Но раз Кирилл готов быть с ней вот такой, почему бы ей не попробовать полюбить себя?

Обо всём этом Ирочка думает, пока пересматривает видео с Изидой на теперь уже своём канале.

Восхищаясь.

Только вот с чего бы вообще начать? Она очень боится, что всё угаснет. Мысли смоются первой же неудачей, ничего не выйдет, она всё испортит, а это последний шанс...

Даже сейчас умудряется уходить в негатив.

Потому что никто не меняет мышление за один день. Ей показали, как можно жить на её месте. Получить всё реально. И уже сейчас.

Как бы только суметь?

Ира очень волнуется, а потому ходит по квартире туда-сюда. От неё разом зависит столько судьбоносных решений... Было куда проще каждый день пахать в офисе, а вечерами заедать стресс, читая очередной любовный роман. А также перекладывать ответственность за себя на брата или кого-нибудь ещё. Ведь она убеждала себя, что не может ничего изменить в своей жизни, пока не наладит дела Артёма. А у него вечно всё шло не так, как нужно.

Куда проще, но она рада, что не делает этого сейчас. Что хотя бы смогла взглянуть на свою жизнь под другим углом. Благодаря Изиде.

— Боже, спасибо...

Вроде всё хорошо, в сотню раз лучше, чем она это себе представляла, но при каждой мысли о том, что при этом она никогда больше не увидит Алукерия, хочется пойти на кухню и навернуть таз оливье, оплакивая себя же.

Но нет... Она будет помнить его, но не свалит на него ответственность за свою жизнь, как валила её на Артёма.

Нужно идти дальше.

Как бы ещё использовать канал? Жалко будет упускать такую возможность. Она могла бы записывать видео в духе Изиды, но ничего конкретного ей не приходит в голову. Да и притворяться кем-то другим больше не хочется...

Да и ей не приходилось заниматься ничем подобным, она даже камеру держать в руках не умеет.

Ира гуглит, с чего и как нужно начинать, когда ей на почту приходит письмо.

Это какая-то местная передача заметила её канал и хочет взять интервью в понедельник.

У Иры кружится голова. И как