Поймать солнце - Дженнифер Хартманн

Максимум полдюйма волос.

— Мои волосы… — хриплю я, еще больше паникуя. — Где мои волосы?

Наоми встает и возится с аппаратом.

— Да, милая. Чтобы сделать операцию, пришлось побрить затылок. Не переживай, они отрастут. Ты выглядишь прекрасно.

Я начинаю всхлипывать.

— Нет… нет.

— Все в порядке. Сейчас отдыхай. Когда проснешься, доктор будет здесь, чтобы поговорить с тобой.

— Нет, пожалуйста. Я хочу… мне нужно…

— Все в порядке. Просто отдыхай.

Ее голос звучит далеко, когда я поворачиваю голову и смотрю в окно, все вокруг затуманивается. Меня охватывает умиротворение, готовое унести меня прочь.

Прежде чем отключаюсь, мой взгляд останавливается на прикроватной тумбочке.

Оранжевые розы. Красные розы. Розовые розы.

А рядом с ними стоит крошечный терракотовый горшок с оранжевым карандашом, торчащим из земли.

В моей памяти всплывают воспоминания о мальчике, который забирался ко мне в окно. Нес меня с озера. Танцевал со мной, обнимал, целовал на старом мосту.

«Останься».

Я тянусь к нему.

Я не могу его отпустить.

— Макс, — шепчу я, когда мир исчезает.

* * *

В моей комнате мужчина. Солнечный свет, проникавший через окно, теперь сменился черной пеленой. Даже флуоресцентные лампы над головой потускнели, сообщая мне, что сейчас ночь.

Я тереблю колючее покрывало и поднимаю глаза на стоящую надо мной фигуру.

— Привет, Элла. Я доктор Гарсия, невропатолог. Я наблюдаю за твоим лечением. — Доктор стоит у моей кровати с планшетом в руке, облаченный в белоснежный медицинский костюм. Он хмурит свои густые темные брови, изучая меня. — Уверен, у тебя много вопросов, поэтому начну с твоих травм и лечения, которое ты получала в течение последних четырех недель.

Четыре недели.

До сих пор не могу в это поверить.

Я уже два дня то прихожу в сознание, то теряю его.

Обрабатываю. Вспоминаю.

Погружаюсь в эти воспоминания.

Кусочки встают на свои места, один за другим, час за часом.

Какое-то время я находилась между сном и реальностью. Вымыслом и правдой. В какой-то момент могу поклясться, что видела Джону, который сидел у моей кровати и говорил, что со мной все будет хорошо. Но потом я снова погрузилась в сон, а когда проснулась, оказалась одна. Это был всего лишь сон.

Я сжимаю в руке маленький белый камешек, тот самый, что лежал рядом с терракотовым горшком.

— Хорошо, — отвечаю я сдавленным голосом. — Продолжайте.

Доктор с загорелой кожей и черными волосами делает паузу, глядя на меня и оценивая мою реакцию.

— Вы через многое прошли, юная леди. Когда тебя привезли, стало ясно, что ты получила серьезную травму, которая вызвала значительный отек мозга после сильного падения, — объясняет он, наблюдая за моими мимическими движениями в поисках любых признаков стресса. — Нам пришлось провести затылочную трепанацию черепа. Эта операция предполагает временное удаление части черепа, чтобы мозг мог набухнуть, не вызывая дальнейших повреждений. Как только отек спал, часть черепа была заменена.

Что?

Мои глаза расширяются, и я не могу дышать.

При мысли о том, что мне удалили часть черепа и ковырялись в мозгу, к горлу подкатывает тошнота. Стараюсь сохранять бесстрастное выражение лица, но нижняя губа дрожит, и я сжимаю камень в ладони.

Доктор Гарсия ободряюще улыбается, наклоняется и кладет руку мне на плечо.

— Твой череп полностью восстановлен, и ты хорошо перенесла операцию. Также мы сделали несколько компьютерных томографий, чтобы следить за состоянием мозга. Что касается других травм, — продолжает он, — то у тебя перелом таза и вывих бедра. А также сломаны пару ребер. Очень повезло, что они не проткнули легкое. — Доктор делает глубокий вдох, его карие глаза теплеют, изучая мое лицо. — Изначально кома была вызвана отеком мозга. Затем твое тело взяло верх, удерживая тебя в естественной коме все оставшееся время, что позволило ему исцелиться. Хорошая новость заключается в том, что остальные травмы хорошо восстанавливаются. Еще через несколько недель мы переведем тебя в реабилитационный центр.

Я судорожно вдыхаю.

— Я не… не парализована? — выдыхаю я. Судя по тому, как под одеялом шевелятся пальцы ног, ясно, что это не так, но эта мысль все равно наводит на меня панику и ужас.

— Нет, вовсе нет, — говорит он. — Твой позвоночник на удивление не пострадал, если не считать шишек и синяков, которые уже зажили. Можешь поблагодарить ветки деревьев и заросли за то, что они смягчили падение.

Он делает паузу и смотрит на меня.

— Что касается прогноза, то каждая черепно-мозговая травма уникальна. Хотя мы надеемся на твой нынешний прогресс, впереди могут быть трудности. Тебе потребуется физиотерапия для тазобедренного сустава и таза, а также, возможно, реабилитация и речевая терапия. Что касается когнитивных или эмоциональных изменений, то они могут быть самыми разными. Проблемы с памятью, перепады настроения и проблемы с концентрацией внимания не редкость при такой травме. Как ты себя сейчас чувствуешь?

Физически я чувствую себя так, словно получила сковородой по затылку и жую ватные шарики. А эмоционально…

— Растеряна, — бормочу я. — Напугана. Устала.

— Это совершенно нормально, — говорит он. — Ты через многое прошла. Я хотел бы задать несколько вопросов, чтобы понять твое когнитивное состояние. Ты не против?

Тревога закрадывается в мою душу, но я сглатываю и медленно киваю.

— Можешь назвать свое полное имя?

— Элла Роуз Санбери.

— А имя твоей матери?

— Кэндис. Кэндис Санбери.

— Хорошо. Какое последнее событие ты помнишь?

В голове мелькают фейерверки и искры.

Розовое платье для вечеринки. Музыка, смех, шум.

— Тридцать первое декабря. Канун Нового года.

Доктор делает пометки.

— Сейчас первое февраля. Помнишь, что предшествовало падению?

Я колеблюсь, судорожно втягивая воздух.

— Я помню, как… пошла прогуляться. Хотела получше рассмотреть фейерверк и… вечеринка была слишком шумной. Многолюдной. Я не люблю вечеринки, но хотела провести время с подругой. У нее было тяжелое время. — Я с трудом сглатываю. — Я забрела на обрывы чуть раньше полуночи. И… споткнулась. Это последнее, что я помню.

— Результаты анализа крови не выявили алкоголя в организме. Никаких наркотиков.

Я киваю.

— Я не пью и не принимаю наркотики.

— С тобой кто-нибудь был?

Я закрываю глаза и притворяюсь, что вспоминаю тот момент.

Но мне не нужно притворяться.

Последние обрывки воспоминаний всплыли у меня в голове, когда проснулась час назад, в груди у меня все горело, желудок скрутило, а сердце разлетелось на мелкие кусочки.

«Господи, не двигайся! Хватит бегать!»

«Остановись, не надо! Помогите мне!»

— Нет. Я была одна, — вру я.

— Все в порядке. Не дави на себя слишком сильно, — призывает он меня. — Мы можем продолжить,