Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

— Ого, так рано. — Она тут же поникла, явно переваривая информацию. — И… много у тебя было девушек?

— Ну, Лин, зачем тебе это? — теперь занервничал Фил. — Ну были и были, тупо обсуждать такое с любимой девушкой, не находишь?

— Мне просто интересно. У нас же не должно быть секретов друг от друга?

— При чём тут это? Короче, Лин, я не буду отвечать на такие провокационные вопросы.

— Значит, много, — вздохнула Лина.

— Не много, — отрезал Фил. — Вообще неважно.

— Мне всё важно, — стояла на своём Лина. — Наверное, в первый раз это было по любви? — не успокаивалась она.

— Да какая любовь! — чертыхнулся Фил. — Мы в компании в бутылочку играли, ну вот и доигрались. Я тогда нажрался в хлам и почти ничего не помню. В первый раз, кстати, нажрался.

— Ужас, Филипп. А что было потом?

— Ничего, погудели и разошлись.

— А с той девчонкой вы больше не встречались?

— Ну почему, встречались, мы же в одной компании были. Дружили просто. Она потом стала девушкой одного моего друга.

— Ничего себе, так запросто.

— Ну а что такого?

— Считаешь, что ничего такого?

— Честно, мне было по барабану. В семнадцать я встретил свою любовь и откосил от них.

— Какую ещё любовь? — напряглась Лина.

— Ну, Макса, конечно. — Фил, усмехнувшись, снова привлёк Лину к себе, и она немного расслабилась.

— А потом? Даже представить страшно, что было потом.

— В смысле с Максом? — хохотнул Фил. — С Максом у нас всё по-серьёзному.

— Ну, Филипп…

— Ладно. Хочешь сказать, что у тебя нет от меня секретов?

— Конечно, нет, — вспыхнула Лина.

— И у меня нет. Просто есть темы, которые не хочется обсуждать. И вообще, секс и любовь — это разные вещи. Ты моя первая и единственная настоящая любовь, и мне не нужны другие девушки.

От этих слов на щеках Лины снова расцвёл румянец, она положила голову ему на плечо, переплетая пальцы рук, и ненадолго затихла.

* * *

А на следующий день, когда Лина ушла в душ, Фил обнаружил её блокнот. Не специально, просто по просьбе Лины полез за чистой футболкой в стопку белья, которую она аккуратно сложила на кресле в гостевой. Футболка оказалась в самом низу, а под ней лежал блокнот размером с книгу. Его жёсткая корка переливалась тёмно-фиолетовым цветом, чем и привлекла внимание Фила.

Он, не удержавшись, присел на кровать и стал листать его страницы. В блокноте были зарисовки самых разных событий жизни Лины. Похоже, он служил ей дневником с раннего детства. «Ну ничего себе, — подумал Фил, изучая рисунки Лины от самых простых, незатейливых, до сложных, восторженных и абстрактных. — Так вот в чём проявляется её немецкая педантичность?». У него бы точно терпения не хватило вести дневник в картинках всю свою сознательную жизнь, да он бы давно забросил это занятие. Рисунки действительно были талантливыми, а страницы гладкими, на них не было ни грязи, ни помятостей.

Фил с удовлетворением и даже с какой-то щенячьей гордостью находил среди зарисовок юного себя. Были и портреты матери, и отдельные, яркие, хорошо прорисованные фрагменты: её руки на клавишах, серьги в ушах, цветы в любимой фарфоровой вазе.

Среди прочего нашёлся и домик лесника: ветхое окно с паутинкой по углам, жирные пауки, свисающие с потолка, разбитая керосинка на дощатом полу, одноглазая крыса, а ещё костлявая рука призрака, чёрные впадины глазниц и сияющий нимб над его измождённым ликом. От этих рисунков Фила пробрал озноб, и он чертыхнулся с досады.

Ещё были пейзажи гор, необычной архитектуры дом с палисадником и мальчик с прозрачными глазами в клумбе цветов. Фил подолгу рассматривал каждый рисунок, хотя в глубине души понимал, что поступает неправильно, копаясь в прошлом Лины.

Шум воды в душе внезапно стих, и Фил напрягся. Оставалась большая часть недосмотренных картинок, которые во что бы то ни стало хотелось увидеть. Он быстро пролистал блокнот, раскрыв его на закладке, которой служил свёрнутый лист белой бумаги, и нервно выдохнул.

На странице был нарисован Макс. Сердце кольнула ревность, и Фила будто горячей волной окатило. Так отчетливо, в мельчайших деталях и с любовью Лина изобразила его друга. Та же дерзкая улыбка и огонёк в глазах. Макс, значит! Он развернул свёрнутый лист и на секунду завис: на нём оказался слишком реалистичный портрет Лины, выполненный простым карандашом, но так похожий на чёрно-белую фотографию. И кто интересно её рисовал? Уж явно не она сама. Фил стиснул челюсти и захлопнул блокнот. Неприятное жгущее чувство затопило его до макушки. Ничего подобного он раньше не испытывал, а потому удивился собственной реакции. Поначалу он хотел вернуть блокнот на место и сделать вид, что ничего не видел, но теперь едва держался, чтобы не вывалить на Лину все свои подозрения и упрёки.

Она вошла в гостевую, благоухая свежестью и ароматом ванильного шампуня. Сняла полотенце с волос, достала другое и стала растирать их досуха.

— Ты чего тут сидишь? — между делом поинтересовалась она.

— Да вот, нашёл тут кое-что. — Ему показалось, что он ответил бесстрастным голосом. Однако Лина тут же обернулась к нему и внимательно на него посмотрела.

— Интересно, ч-что?

— А говорила, что у тебя от меня секретов нет. — Фил поднялся с кресла и потряс блокнотом в воздухе. — Ну как же так, Лин? Ай-яй-яй…

— Ой, отдай, отдай, пожалуйста. — Лина выронила полотенце и ринулась к Филу.

Однако ему вздумалось подурачиться. Ревность так и играла в нём, подстёгивая вредность и обиду. С улыбкой глядя ей в лицо, Фил поднял руку с зажатым блокнотом к потолку и проскользнул к окну.

— А чего ты так разволновалась? Я уже всё-всё видел.

— Что — всё? — Она смешно цеплялась за него и прыгала вокруг, пытаясь достать блокнот.

— Макса видел и вот это. — Фил вытащил свёрнутый пополам лист с её портретом и встряхнул им в воздухе.

— Осторожно, пожалуйста, — взмолилась она.

— И кто тебя рисовал? Давай, колись! — продолжал ёрничать Фил.

— Ну что за спектакль ты устроил? — Лина возмущённо стиснула кулаки и вытянула