Дочери судьбы - Тара Хайланд

– Неудивительно, что у нас это не продается, – заключила она, показывая девонширскую сумочку за пятьсот фунтов стерлингов, – когда мы выставляем копию за двадцать пять в магазине товаров по сниженным ценам.

Она немного помолчала. Понятно, что они все беспокоятся о том, как на упразднение этой линии отреагирует Уильям, но это был правильный шаг.

– Meliora Conor, – просто сказала она.

Исконный девиз «Мелвилла». «Стремлюсь к лучшему».

– Стремиться к лучшему – разве не это наша задача?

За столом согласно закивали. В том, как они проголосуют, сомнений не было.

Глава сороковая

Уильям был на пределе. После нескольких приступов стенокардии врач посоветовал, чтобы он отложил выход на работу еще на три месяца, хотя он едва выдержал вынужденный отдых.

– У вас такая напряженная работа, – заметил врач. – Совершенно неразумно сейчас вернуться в такую агрессивную обстановку.

Уильям бы плюнул на все советы и все равно бы вернулся, но Изабель умоляла послушаться доктора.

– Пожалуйста, сделай, как он говорит, – просила она. – Я не перенесу, если с тобой что-то случится.

Изабель обычно была склонна преувеличивать, но на этот раз слез не было. Просьба была настолько простой, трогательной, что он сдался.

– Ладно, – тяжело вздохнул он, – отложим до Рождества. Но потом вернусь к работе, невзирая ни на что.

Изабель успокоилась. Время шло, и Уильям все больше раздражался. Резко разговаривал с врачом, медсестрами, прислугой и женой – даже с дочерями, когда они находили время приехать или позвонить. На протяжении многих лет работа занимала такое большое место в его жизни, что он был в растерянности, чем заняться вдали от офиса. Он не понимал, насколько важной она стала для его существования, что его положение в обществе было тесно связано с работой. А теперь чем дольше он сидел дома, тем больше боялся возвращаться.

Тот день в больнице изменил для Пирса все. Насмешки Уильяма и Хью стали поворотным моментом в его жизни. Он словно впервые ясно разглядел старшего брата. Когда Уильям не позвал его на переговоры с Кейтлин, он подумал, что это простая оплошность. Затем, услышав, что Уильям его презирает, показывает явное неуважение, он подумал, каким дураком был все эти годы. Пирс посвятил Уильяму всю жизнь, работал на него, всегда ставил на первое место его нужды. И ради чего? Никто этого не ценил. Уильяму до него не было дела. Мать была права: Уильям его терпел. В тот момент Пирс пожалел, что не послушал мать. Послушай он ее, вместо споров… может, она до сих пор была бы жива.

Это было для него откровением. В то время он винил себя в ее смерти, а на самом деле частично это была вина Уильяма.

В тот самый вечер, возвращаясь из больницы домой, Пирс позвонил в «НВ8», и ему прислали девушку в особняк в Ричмонде. Она должна была его успокоить, но что бы она ни предпринимала, он не смог добиться облегчения, которого хотел. Чем дольше она старалась, тем более озабоченным и расстроенным он становился.

– Послушайте, давайте разойдемся, – сказала она, подавляя зевок. – Все равно ничего не выйдет.

Этот зевок и быстрый взгляд на часы довели его до бешенства. Он за это платит – могла хотя бы уважать. Недолго думая, он размахнулся и сильно ударил ее по щеке.

– Какого черта?! – заорала она, хватаясь за щеку.

– Извините, – пролепетал Пирс, напуганный тем, что сделал. – Я не хотел…

Но она не слушала.

– Урод! – плюнула она, хватая одежду и выскакивая из комнаты.

В «НВ8» не заставили себя ждать. Пирс не удивился, когда ему позвонили из компании. Неизвестный голос потребовал компенсацию в двадцать тысяч для девушки и сообщил, что его членство прекращено. Пирс извинялся, говорил, что больше этого никогда не произойдет. Голос на другом конце ничего не интересовало.

Не повезло, но из неприятного случая Пирс усвоил урок: важно всегда сохранять спокойствие, держать чувства под контролем и не лезть ни во что очертя голову. Он отставил мысли о ссоре с Уильямом, решив, что для мести найдутся другие способы. Продолжал ежедневно навещать его в больнице, изображать преданного брата – ту же роль, которую играл все эти годы. А вернувшись в «Мелвилл», отзывал членов совета в сторонку и сообщал: врач считает, что Уильяма не стоит беспокоить новостями о компании. И от посещения лучше воздержаться.

Время шло, Пирс видел, как Уильям беспокоится, что никто не приходит его навестить.

– Где Хью? – хрипло спросил он в конце второй недели. – Я думал, что из всех прохвостов он-то уж придет.

Пирс изобразил растерянность.

– Придут, как не прийти, через день-два.

Однако уверенности в его голосе не было. Уильям проницательно посмотрел на него.

– Вернусь, и им крупно повезет, если я их не уволю, – с напускной смелостью сообщил он.

Пирс полагался на то, что Уильям не станет никому названивать и спрашивать, куда все подевались. Он оказался прав. Гордость не давала Уильяму попросить кого-нибудь прийти. Кроме того, после приступа он потерял былую уверенность в себе. Прошло несколько недель, и Уильям вернулся в Олдрингем.

Сначала Элизабет и Кейтлин навещали его регулярно, но перемены начали отнимать у них все больше времени, приезжать они стали реже, и Уильям оказался в изоляции от всех, кроме Пирса. Он положился на младшего брата в том, чтобы узнать, что происходит в компании. И Пирс точно знал, чем его расстроить.

– Тебе абсолютно не о чем беспокоиться, старина. У Элизабет все под контролем.

Уильям нахмурился:

– Что?

– Она замечательно справляется, все так говорят. Во многом напоминает мне нашу мать.

Пирс наблюдал, как Уильям побелел.

– Хотя, конечно, тебя очень не хватает, – тут же добавил он, слишком быстро, чтобы разуверить Уильяма.

И сразу ушел, оставив брату пищу для размышлений.

Когда он приехал в следующие выходные, Уильям хотел знать, чем точно занимается Элизабет.

– Ой, да ничего особенного, – нарочно отмахнулся Пирс. – Не нужно было говорить.

– Ну, ты уже кое-что рассказал. А я хочу знать, что там происходит.

На этот раз Пирс изобразил дружелюбие:

– Не морочь себе голову, пока выздоравливаешь.

– Пирс, – твердо и угрожающе произнес Уильям. – Рассказывай.

Брат быстро и беспокойно взглянул на дверь, словно ожидая Изабель.

– Ладно, раз ты настаиваешь, – неохотно ответил он. – Самый важный ход – отказ от линии товаров повседневного спроса.

Уильям сжал кулаки.

– Товары повседневного спроса? – задохнулся он. – Совет дал добро на то, чтобы от них избавиться?

– Решение было единогласным, – начал Пирс.

Потом, увидев лицо Уильяма, остановился.

– О боже. – Он страдальчески сморщился. – Ведь знал же – не надо ничего говорить. Ты расстроился?

Уильям быстро покачал головой.

– Нет-нет, – настоял он. – Я не расстроен. Просто… удивлен. – Он сглотнул. – Ну давай. Расскажи поподробнее.

И Пирс целый час только этим и занимался. Он все спланировал очень тщательно. Если в «Мелвилле» спрашивали, нельзя ли навестить Уильяма, он повторял все ту же историю.

– Может, через несколько недель, – с сожалением отвечал он. – Он еще очень слаб.

Они грустно кивали, облегченно вздыхая, что не нужно тащиться в Олдрингем, и просили Пирса передать наилучшие пожелания Уильяму. Он передавал, потому что это напоминало брату, что к нему никто не приехал.

Глава сорок первая

Кейтлин смотрела в альбом для эскизов. Пустой альбом. Мусорная корзина рядом с письменным столом постепенно заполнялась скомканными листами бумаги – мысли приходили и отвергались. Главным модельером ее назначили три месяца назад. С того самого дня творческие идеи заглохли. На должности, похоже, лежало проклятье.

Да, в Нью-Йорке у нее был успех, но работа в «Мелвилле» требовала иного подхода. В прессе появились предположения, что она с этой работой не справится. «Татлер» недавно опубликовал статью о компании с пессимистичным заголовком: «Закат английского бренда».

«Назначение неопытного модельера Кейтлин О’Дуайер – большой риск, – так завершалась статья. – Будем надеяться, что оно не станет последним гвоздем в крышке гроба компании».

Поначалу команда модельеров смотрела на Кейтлин с надеждой, видя в ней спасительницу, но время