Цветок зверя - Шелби Мануэль

— Твой подарок, — бормочет он, залезая в холодильник и вытаскивая коробку, плотно обернутую коричневой бумагой и перевязанную бечевкой.

— Это уже был лучший подарок, который я когда-либо получала. Больше мне ничего не нужно. — Я отворачиваясь от ручья и сажусь перед ним на колени, потому что от возбуждения я напряжена как струна.

За всю свою жизнь, кроме как от Реи, я получила всего два подарка. От этой мысли я чувствую себя чертовски виноватой. Бьюсь об заклад, никто никогда ничего не дарил Николаю. Я делаю мысленную пометку сделать для него что-нибудь особенное.

Он кладет подарок между нами, и я осторожно разворачиваю его. Похоже, он тщательно обернул его бумагой. Он ничего не делает вполсилы. Когда я достаю свою собственную сумку для фотоаппарата, мое лицо искажается от замешательства, когда он жестом просит меня открыть ее. У меня перехватывает дыхание, когда я расстегиваю ее.

— Это Sony A1? — Я кричу, заставляя птиц слетаться с деревьев вокруг нас. — Нет, нет, нет, — повторяю я и качаю головой, открывая дисплей и проверяя все кнопки. — Я не могу принять это! Как ты узнал, что это камера моей мечты? Почему? Это слишком дорого, — я выбегаю и пробую невероятную функцию масштабирования ниже по течению.

Когда он не отвечает ни на один из моих вопросов, я одариваю его напряженным хмурым взглядом. Мое сердце колотится в груди, а лицо заливается краской, когда он смотрит на меня со своей довольной ухмылкой, которая заставляет меня присесть на корточки.

— Ответь мне, — требую я, прижимая камеру к груди. Он быстро выдыхает воздух и потирает рот рукой, чтобы согнать улыбку.

— Хорошо, да, это она. И да, ты примешь это. Откуда я знал? Почти двадцать процентов того, что ты искала в интернете, было связано с этой камерой, и ты также говорила о ней во сне, так что я решил, что это то, чего ты хочешь. И еще, я сталкер, помнишь? — Он подмигивает, показывая на себя большим пальцем, чтобы рассмешить меня, но я продолжаю хмуро смотреть на него. — И, может быть, с двумя камерами ты могла бы немного научить меня этому, и, возможно, ты не так бы беспокоилась, будь это другая камера, потому что в данный момент ты гладишь ее. — Я останавливаюсь на середине поглаживания, потому что не осознавала, что делаю это. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, что ты запечатлеешь. — Его улыбка становится шире, когда он слегка приподнимает плечи.

Мои щеки краснеют от смущения, когда он смеется надо мной и садится. Его пальцы касаются моих рук, пока он ждет моего ответа, но я не нахожу слов. Эта камера стоила почти четырех моих арендных платежей, но он не ответит на вопрос о деньгах, потому что мы оба знаем, откуда у него деньги. Интересно, было бы странно спросить, сколько стоила моя жизнь.

Я снова хочу поблагодарить его, на моих глазах выступают слезы, но он обрывает меня.

— У меня есть еще кое-что. — Он лезет в карман своей клетчатой рубашки и достает маленькую черную коробочку.

— Николай! — Я хлопаю его по груди, но от этого его ухмылка становится еще шире. — Ты так много сделал. Я еще не...

— Если ты собираешься сказать что-нибудь о том, что ты для меня ничего не сделала, не делай этого. — Он бросает маленькую коробочку на землю между нами и хватает меня за руки, чтобы дернуть вперед, его хватка мгновенно усиливается. — Во-первых, ты мне ничего не должна. Мне чертовски жаль, что я так обошелся с тобой. Я был сбит с толку. — Его брови хмурятся, когда он качает головой, и от его пристального взгляда сжимается мое сердце. — Но все равно, ты... дала мне все. Ты должна это видеть, верно?

Это, пожалуй, все, что я могу вынести. Не думаю, что сейчас я могла бы говорить без слез, но наши тела всегда были способны общаться.

Я осторожно кладу камеру обратно в сумку, прежде чем напасть на него. Я толкаю его на землю и ставлю свои колени рядом с ним, пожирая его губы. Я целую, лижу и покусываю его острый подбородок до самой шеи. Он стонет, скользя руками вверх по моим ногам, и я стону напротив его кожи, когда безумная потребность обладать им овладевает мной.

— Подарок... — выдыхает он, когда я хватаю его за волосы и прикусываю шею. Я опускаюсь на его отвердевший член, когда он скользит под мое платье. Когда он усаживает нас, я продолжаю касаться губами его кожи.

— Прекрати болтать и возьми меня, черт побери!

Он протягивает руку мне за спину и кладет подарок между нами, заставляя меня сесть ему на ноги. У нас обоих перехватывает дыхание, когда он целует мою ключицу, а я провожу пальцами по его спине.

Когда я наклоняюсь и кусаю его за мочку уха, он открывает коробку между нами и хватает меня за плечо, чтобы оттолкнуть назад. Когда я провожу руками по его груди, он держит передо мной ожерелье, привлекая мое внимание.

Мое тело замирает на мгновение, когда мои глаза расширяются, чтобы оценить это. Я беру ожерелье и кладу его на ладонь, чтобы провести по нему пальцами. Я никогда не смогу предсказать, что сделает этот мужчина. Прерывисто дыша, я смотрю на самое красивое украшение, которое когда-либо видела.

В идеальном круге, заключенный в стекло, лежит маленький цветок лаванды. Черные вьющиеся лозы обвивают стекло и тянутся цепочкой. Я никогда не видела чего-то настолько... настолько совершенного. Он действительно нашел отличный вариант.

Моя рука обхватывает его, когда я опускаю кулаки между нами. Он нежно проводит пальцами по моим рукам, в то время как его брови продолжают подергиваться. Перед моими глазами вспыхивает образ его лица, когда он не смог найти меня вчера утром.

Я никогда раньше не видела его таким расстроенным. Паника убила его за считанные секунды. Все, кто меня встречал, бросали меня или заставляли уходить. Я привыкла к одиночеству, когда росла, поэтому никогда не видела смысла иметь рядом кого-то, кто не был бы в этом заинтересован навсегда. Я поняла, что это сделало меня немного измученной и грубой, или "неприступной", как называют меня некоторые люди, но я всегда чувствовала себя хорошо в одиночестве. Мне это нравилось большую часть времени.

Но не с ним. Думаю, он знает меня лучше, чем кто-либо другой. Может быть, даже лучше, чем я сама себя. Это безумие, и причина, по