Синие бабочки - Джек Тодд

Заткнись. Просто закрой рот, чертов внутренний голос. Я прекрасно помню, что сказал Рид в прошлый раз. Что он повторил уже не единожды, а я все отказывалась в это верить.

«Я не собираюсь тебя убивать, моя милая муза. Ты должна оставаться рядом».

Могу я хоть раз в жизни кому-то поверить? Пусть и серийному убийце, который потратил десять лет жизни, чтобы найти свою идеальную музу. Кто в наше время не без недостатков? Нервно посмеиваться входит в дурную привычку, но иначе я давно уже вздернулась бы в стенах академии. Впрочем, теперь у меня есть хотя бы одна причина остаться в живых.

Я хочу посмотреть, чем все закончится. Хочу рискнуть и проверить, кто прав: я или мой занудный внутренний голос, беспрерывно кричащий об опасности. Где он был, когда я поддерживала решение матери второй раз выйти замуж, интересно? Наверное, улетал в отпуск.

– Уильямс, – доносится из кабинета скрипучий голос профессора Карпентер. Двери приоткрываются, и оттуда выходит вполне довольная жизнью Кейт Харрис. Подмигивает мне и спешит к парадной лестнице. Удивительно, как не поддалась всеобщей истерии и не приняла участия в местном конкурсе «Назови Ванду Уильямс шлюхой».

Что ж, настал мой час страдать. Чем быстрее отмучаюсь, тем лучше.

Но экзамен по истории у профессора Карпентер – не самое страшное событие сегодняшнего дня. Из кабинета я выхожу уставшей и выжатой, как лимон, в голове путаются десятки дат, а в табеле красуется удовлетворительная оценка, но больше всего после этого хочется лечь прямо посреди коридора на часик-другой. Но при одной только мысли об этом я вздрагиваю, вспоминая, как валялась на полу душевой и вдыхала противный запах какой-то дряни, медленно теряя сознание.

Отвратительно.

Шагая в сторону главного холла, я невольно потираю свежий еще шрам на шее. Кожа до сих пор розоватая и бугристая на ощупь и едва ли когда-нибудь придет в норму. Не носить мне теперь открытых платьев и кофточек, не говоря уже про декольте. Но это лучше, чем помереть из-за чертового осколка стекла и ревнивой девчонки.

– Эй, шлюха! – окликает меня противный голос. Генри, чтоб его, Тейлор. – Далеко собралась?

– До полицейского участка. Хочу трахнуть Рида, пока меня не исключили, – грубо фыркаю я. Здоровая доля сарказма – вот и все, чего заслужил Тейлор. – Так что иди, займись тем, что получается у тебя лучше всего: закрой рот и попрыгай перед ректором Стилтоном на задних лапках.

Кажется, ему хочется ответить мне парой ласковых слов, потому что Генри со злостью щурит карие глаза и приоткрывает рот, но сказать ничего не успевает. В холле, помимо нас, полно студентов – кто-то болтает, кто-то судорожно перелистывает страницы взятых в библиотеке книг, а кто-то просто ждет, когда закончится перерыв между экзаменами. Но все умолкают и оборачивается, когда парадные двери со скрипом распахиваются и пропускают внутрь Рида.

Удлиненный пиджак песочного цвета сидит с иголочки, под ним – его любимая светлая водолазка, а вокруг шеи повязан тот самый зеленый шарф. Платиновые волосы аккуратно уложены, а глаза недобро сверкают. За его спиной маячит офицер Смолдер – явно отстает шагов на десять, не меньше, – но того я уже не замечаю. Смотрю только на Рида: как он двигается и с какой уверенностью встречает мой взгляд. И когда он подходит ко мне, склоняется и целует тыльную сторону моей ладони, у меня не находится слов.

Студенты вокруг смотрят на нас с удивлением, а стоящий неподалеку Генри Тейлор – с откровенным недоумением, помноженным на возмущение.

– Доброе утро, Ванда, – произносит Рид таким глубоким голосом, что не стой я неподалеку от стены, упала бы прямо здесь.

Какого черта?

И прежде чем я успеваю вставить слово или возмутиться, прежде чем в голове возникает хоть одна здравая мысль – для кого и почему Рид устраивает этот спектакль, – он притягивает меня к себе за талию и целует. Совсем не так, как обычно: никакой страсти, никаких укусов и привкуса крови на языке. Он нежно касается моих губ, делает это на глазах десятков студентов академии и офицера Смолдера.

На мгновение нежное прикосновение оборачивается глубоким поцелуем, и удивленные голоса однокурсников стихают. Я не слышу даже шумного, возмущенного Генри Тейлора. Только удивленно моргаю и касаюсь губ, когда Рид с самодовольной ухмылкой отстраняется и встает рядом. Он напоминает кота, уронившего молоко на пол и обвинившего в этом соседского пса. Очень довольного, сексуального и очаровательного кота.

– Серьезно? – звучит чей-то голос по левую руку от нас.

– Твою мать.

– В открытую? Реально?

Но это просто шепотки, высказаться вслух никто не решается. Даже Тейлор, которого перекосило то ли от шока, то ли от злости. Что, теперь не так ценны твои фотографии, да? Кому какое дело, в каком виде и когда меня застали с Ридом, если он только что поцеловал меня на глазах у доброй половины Белмора. Все равно что расписаться в том, что он трахал меня весь прошедший год. Что Генри не слухи распространял, а говорил чистую правду.

Черта с два это правда, но я прикусываю язык и делаю шаг назад. Пусть думают, будто мне некомфортно, когда на меня откровенно пялятся. Или что я прячусь за Ридом, как за каменной стеной.

– Здравствуйте, мисс Уильямс, – улыбается офицер Смолдер, но у него на лице ни капли искренности, только вымученная вежливость и вселенская усталость. Опять. – Я бы хотел, чтобы мы с вами говорили прямо сейчас, но мистер Эллиот настаивает, что вас нельзя сильно отвлекать перед экзаменом.

– Он сам ее прекрасно отвлекает, – безрадостно хмыкает Генри.

– Спасибо, мистер Тейлор, но с вами я бы хотел потом поговорить наедине. У меня к вам масса вопросов. Так вот, мисс Уильямс, – продолжает офицер. Вокруг него уже толпятся однокурсники и несколько старшекурсников, всем хочется услышать, чего хочет от меня полиция. Или с каких это пор Рид Эллиот – Тварь! – позволяет себе целоваться со студентками. – В участок уже сообщили о шантаже, которому вы подверглись в академии. К сожалению, ваше с мисс Купер дело мы расследовать уже не сможем, хотя у нас есть записи. А вот мистеру Стилтону придется ответить за то, что пытался с вашей помощью подставить мистера Эллиота. Спасибо, что помогли разобраться.

Спасибо? Я вскидываю брови и оборачиваюсь, будто у меня за спиной может стоять кто-то еще – кто-то, к кому обращается офицер Смолдер, – но там лишь стена с лепниной.

Я же хотела главную роль, так ведь? Вот она.

Это я