Спасите злодея от главной героини - Валерия Лавлински

Но куда? В пещеру - обратно в ловушку? В лес - где темнота и корни, о которые я сломаю шею через два шага? И главное… это же был он. Тот, чьи руки только что согревали меня, чье плечо было моей опорой, чьи глаза секунду назад смотрели на меня с такой смесью тревоги и… тепла.

Пусть Чудовище. Но МОЕ Чудовище.

И я осталась стоять на месте.

Страх сменился волной отчаяния и бешенства. Бешенства на себя, на этот идиотский мир, на сюжет, который все-таки настиг меня самым жестоким и нелепым образом.

Эти эмоции, кипящие и неконтролируемые, вырвались наружу. Страх отступил перед яростью несправедливости. Я выпрямилась во весь свой невысокий рост, сжала кулаки (они дрожали, но это неважно) и, задыхаясь от горячего пара и ледяного дождя, закричала. Не от страха. От безумной, истеричной злости.

- Тупая книга! Тупой мир! Тупой дракон! - Чудовище не просто смотрело - его голова резко дернулась в мою сторону, огромная пасть с рядами кинжалообразных зубов приоткрылась. Из горла вырвался не гул, а низкое, вибрирующее рычание, от которого задрожали камни под ногами. Он сделал шаг вперед, пар заклубился яростнее. Он злится. По-настоящему злится. И я стою у него на пути. Но остановиться уже не могла. - Ты! А ну морду опустил, мне тебя за уши тягать несподручно!

Рычание усилилось. Он наклонил голову, горячее дыхание, пахнущее серой и пеплом, опалило лицо. Глаза пылали чистым, неконтролируемым гневом. Его передняя лапа с когтями, способными распороть скалу, приподнялась и с силой врезалась в мокрую землю.

Он сейчас бросится. Сожрет. Меня сожрет, черт возьми!

Но слова лились сами, подпитанные адреналином и отчаянием.

- Ты на полном серьезе выбрал именно этот момент, чтобы показать, насколько сильно я ошибалась в своих изысканиях? - Я уничижительно ткнула в него пальцем, сама удивляясь своей наглости перед лицом явной готовящейся атаки. Челюсти дракона сомкнулись с громким щелчком словно он уже пробовал меня на вкус. - Где твои принципы?!

Дракон медленно, с устрашающей грацией, опускает морду чуть ниже.

- О-о-о! Морду опустил? Молодец, правильно! - выпалила я, отступая на шаг. - Серьезно?! Именно сейчас? Когда я, дура восторженная, наконец-то собралась с духом?! Когда я уже репетировала перед воображаемым зеркалом в этой дурацкой пещере?! О, Великий и Ужасный Кальдар! - фальшиво пропела, братец бы не одобрил… Дракон пригнулся еще ниже, шея напряглась для броска. - Твоя чешуя ярче звезд на заре, когти острее алмазов! Крылья… - а какую рифму подобрать? Боже, он сейчас убьет меня, а я тарабаню ерунду! - похожи на… на что они похожи? Давай, помогай, у меня всегда было хреново с литературой… На окись серебра они похожи, такие же черные, емае. Ладно, Крылья похожи на окись серебра, а хвост я не вижу, зараза.

Я замолчала, пытаясь втянуть воздух в пересохшее горло. Дракон замер на мгновение, его горящий взгляд, полный чистой, неразбавленной ярости, был прикован ко мне. Казалось, он просто не мог понять, что это перед ним пищит, и это единственное, что меня пока спасало. Но ярость брала верх. Его грудь вздымалась, пар вырывался клубами, рычание перешло в непрерывный, угрожающий гул. Он снова двинулся, медленно, неумолимо, сокращая дистанцию до прыжка.

- Надо же что-то про глаза, да? - сорвалось у меня, голос дрожал уже не от злости, а от чистого, леденящего страха. Я прижалась спиной к скале, чувствуя ее шершавый холод сквозь мокрую ткань. - А глаза, между прочим, были добрыми! До того, как ты решил устроить тут извержение вулкана под дождем! Раз - и превратился в этакого... в этакого гороподобного… в эту ящерицу, короче! И смотришь на меня, как на кусок мяса, который почему-то пискляво орёт! Почему не ешь, а?! Неаппетитно?! Или я для тебя теперь слишком мелкая закуска?!

Он взревел. Не рык, а оглушительный, яростный рев, от которого задрожала земля и осыпались камешки со свода пещеры. Пасть распахнулась шире, обнажая жерло горла, полыхающее багровым светом.

Запах серы стал удушающим.

Он собрался плюнуть в меня огнем или просто схватить. Не важно.

Это был конец.

Инстинкты вопили о побеге, но что-то внутри, загнанное в угол, вырвалось наружу последним, отчаянным воплем, смесью мольбы, обвинения и абсолютной, безумной решимости:

- Ну в самом деле! - дрожащим голосом возмутилась я. - Слушай, у тебя два выхода, и оба связаны с мордой - либо ты что-то мне отвечаешь, либо ты меня ешь. Потому что я уже приняла решение, ясно тебе, образина ты рогатая? - Я вдохнула полной грудью, готовая к пламени или клыкам, и выкрикнула то, что было глубже страха, глупее злости, единственную правду в этом кошмаре. - Я никуда без тебя не уйду! Понятно тебе?!

Тишина. Тяжелая, звенящая. Даже дождь будто притих. Рев оборвался на полуслове. Огненное жерло в пасти погасло, захлопнувшись с глухим щелчком. Огромная голова, уже занесенная для удара, резко дернулась назад, как от пощечины. Тело, собравшееся в смертельном прыжке, замерло в неестественной, напряженной позе.

Внезапно его глаза дрогнули. Не моргнули, чешуйчатые веки не сдвинулись ни на миллиметр, дрогнуло и заворочалось что-то внутри. Словно камень рухнул в мертвое бездонное озеро, и пошли круги, искажая гладкую поверхность едва заметными волнами. Зрачок резко сузился до тонкой ниточки. Не от ярости. От... шока? От невероятного усилия, пробивающего толщу безумия.

Он смотрел. Уже не сквозь меня, не поверх.

В меня.

Сквозь пелену пара, окутывающего его чешую могильным пологом, сквозь дождь и мои слезы, наши взгляды встретились вновь.

Пустота треснула. Как будто далекий луч света, слабая искра, пробилась сквозь толщу тьмы. На миг - один миг! - мелькнуло что-то неуловимо знакомое.

Это был не просто взгляд, это был взрыв памяти в глазах дракона. Сквозь трещины в пустоте пробилось нечто невероятное. Не просто осознание присутствия жалкого человечка. Глубокое, мучительное, вырывающееся из самых потаенных глубин, из той части души, что еще не была съедена страхом, узнавание.

Мое Чудовище меня вспомнило.

Глава 40 о том, как важны для сюжета задушевные диалоги

Еще горячий от недавнего огня камень впивался в спину, а сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди и умчаться в ночь… Но было не до того. Передо мной, на коленях в луже ледяной дождевой воды, дрожал и задыхался Кальдар.

Привычный, знакомый, человечный, он был бледен как мел, мокрые темные пряди волос прилипли ко лбу и