Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

Лоренца бросила удивлённый взгляд на кардинала:

– Совсем недавно Вы сами собирались представить меня Его Святейшеству, монсеньор.

– Тогда я ещё ничего не знал о Вашем происхождении.

– Но откуда Вам стало известно, что я – дочь Великолепного? – не выдержала девушка.

– Позвольте мне это сохранить в тайне, донна Лоренца.

– А вот о том, как Хуан разыскал Вас, я могу поведать, – словно прочитав её мысли, добавил старший сын папы.

Оказалось, что на следующий день после того, как он привёз Лоренцу в Санта Мария дель Портико, Цезарь был приглашён на приём в Ватикан. Кроме него, там присутствовали также герцог Гандии, Лукреция и Джулия Фарнезе. Во время приёма он заметил, что Хуан о чём-то оживлённо беседует с любовницей папы, хотя до того они не переваривали друг друга. Подозрения кардинала ещё больше усилились, когда сестра сообщила ему об инциденте с Лаурой. Поэтому, как только герцог, не дожидаясь окончания приёма, вышел, Цезарь последовал за ним.

– Остальное Вы знаете, – закончил кардинал.

– Слава Богу, что Его Святейшество появился вовремя.

– Да, Лукреция потом призналась мне, что, беспокоясь за нас с братом, она обо всём рассказала Его Святейшеству. Хотя я справился бы с Хуаном и сам.

Лоренца вздохнула:

– Не понимаю, чем я могла вызвать такую ненависть мадонны Джулии?

– Своей красотой.

– Покраснев, девушка машинально одёрнула юбку, а кардинал продолжал:

– Впрочем, это не должно Вас волновать. Я сумею защитить Вас и от Джулии, и от моего брата.

– Но почему Вы принимаете такое участие в моей судьбе, монсеньор? – дочь Великолепного в первый раз открыто посмотрела в глаза своего собеседника.

В ответ тот чарующе улыбнулся:

– Признаюсь, что у меня есть на Вас свои виды, донна Лоренца.

– Могу я узнать, какие виды, монсеньор?

Не успел Цезарь ничего сказать, как в столовую снова вошла его сестра, уже успевшая переодеться в синий бархат.

– Это платье очень идёт тебе, Лукреция! – сразу же переключился на неё кардинал.

Одарив его лучезарной улыбкой, та кокетливо поправила золотую сетку на голове, и Лоренца вдруг почувствовала себя здесь лишней. Впрочем, через минуту Цезарь добавил:

– Донне Лоренце нездоровится, сестрица, поэтому я пришлю к ней врача. И ещё – ей ни в коем случае нельзя выходить из дворца.

В свою очередь, дочь папы бросила на девушку сочувственный взгляд:

– Но ведь скоро начнётся Великий пост, братец. Неужели донна Лоренца не увидит завтрашний бой быков? А в конце карнавала я ещё хотела устроить бал.

– Ладно, – подумав, кивнул кардинал. – Бой быков она может посмотреть из окна.

– Что же касается бала, то Вам необходимо новое платье, донна Лоренца, – обратился он затем к дочери Великолепного. – Его сошьёт портной моей сестры, а я оплачу все расходы.

– Вы слишком великодушны, монсеньор.

– Должен же я чем-то компенсировать Ваше вынужденное заточение здесь.

Щедрость старшего сына папы совсем очаровала девушку и она радовалась, что обвинения Джулии не подтвердились. Иначе Цезарь не стал бы тянуть с её аудиенцией у папы. Лоренце казалось, что она понимает замысел кардинала: переждать некоторое время, пока страсти улягутся, а потом переправить её в более безопасное место.

Погода в день боя быков выдалась совсем неплохой: дождя не было и из-за туч временами даже выглядывало солнце. Лукреция вместе с Адрианой и Джулией расположилась на балконе, задрапированном шёлком и коврами, в то время как дочь Великолепного наблюдала за зрелищем из соседнего окна. Что же касается папы и герцога Гандии, то они со своей свитой устроились в лоджии возле собора Святого Петра. Площадь перед ним огородили. Здесь собралось несколько тысяч зрителей. Ровно в полдень ворота папской резиденции распахнулись, и оттуда вышел Цезарь Борджиа в сопровождении своих друзей. Следом за ним вели великолепного жеребца со сбруей, украшенной драгоценными камнями, и чепраком из белой парчи. В одной руке старший сын папы держал копьё. Два пажа, ехавшие верхом, тоже держали копья и знамёна с вышитым на них золотым солнцем. Перед кардиналом шествовали двенадцать мальчиков, одетых в двухцветные, жёлто-красные костюмы, и двенадцать всадников. Однако брат Лукреции выделялся среди всех своей гордой осанкой и прекрасным сложением.

– Сеньор Чезаре очень красив, не правда ли, Айше? – сказала Лоренца стоявшей рядом рабыне.

– Да, монсеньор – самый красивый мужчина в Риме, а, может, и во всей Романье! – восторженно подтвердила та.

И тут же добавила:

– Вообще все Борджиа очень красивы.

Хотя у девушки имелось на этот счёт собственное мнение, она не стала возражать татарке. Тем временем огороженная площадка опустела и там остался только Цезарь с одной лошадью и копьём.

– Неужели он действительно будет драться? – как бы про себя произнесла Лоренца.

– Конечно, – подтвердила Айше. – Монсеньор специально обучался этому искусству в Испании, где бой с быком – любимое зрелище.

– Но ведь брат мадонны Лукреции – кардинал. Разве ему дозволено участвовать в подобном зрелище?

– Борджиа всё можно!

Заговорившись с Айше, девушка пропустила тот момент, когда на арену выпустили быка. Из-под копыт разъяренного животного полетели комья земли и копьё Цезаря обагрилось первой кровью. Конечно, это зрелище изрядно напоминало бойню, но нельзя было не залюбоваться силой и ловкостью молодого человека. Почему-то Лоренца не боялась, что он может получить рану или погибнуть. И, действительно, когда очередной бык ранил его коня, Цезарь с быстротой молнии выскочил из седла и одним ударом палаша под неистовый рёв толпы размозжил животному голову.

Когда были убиты все быки, кардинал поклонился папской лоджии, а затем подошёл к балкону, где сидела его сестра. Поприветствовав дам, он также бросил выразительный взгляд на окно Лоренцы. После боя быков были устроены скачки, но дочь Великолепного их уже не видела.

Цезарь не показывался во дворце своей сестры до самого бала. Зато, как он и обещал, портной Лукреции сшил Лоренце новое платье из жёлтого флорентийского сукна, гладкого и блестящего, как атлас, а к нему – малиновый берёт и плащ. Кроме того, от себя дочь папы подарила ей пару кожаных с позолотой башмачков.

Веселить публику на балу должны были любимцы графини Котиньолы шут Фертелла и карлица-негритянка. При этом Лоренцу озадачило то, что одежда последней была скопирована, хоть и несколько утрировано, с её собственного наряда. Но когда девушка задала по этому поводу вопрос