Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

безвольно поддавалась: трогать, гладить, сжимать. Плечи Ди такие же крепкие. Его грудные мышцы рельефные даже больше, чем я помнила. Его пресс каменный, с едва заметными кубиками, грани которых я очерчивала пальцами, останавливаясь лишь тогда, когда путь преградила ткань.

Но сомнение просуществовало не дольше одного удара сердца, и когда руки Диего скользнули ниже, я ответила на его дерзость такой же смелостью. Его стон слился с моим, и мир сузился до этого мгновения.

В голове не осталось ни одной мысли. Уговоры? Размышления? Неуверенность? Не было ничего, кроме безумного, оглушительного крика «Мой, мой, мой!». Мое сердце стучало с этим звуком. В мои легкие проникал не воздух, а осознание, что я сгорала в руках Ди. Мое тело жило только во имя его.

Я старалась быть ближе, насколько это возможно. Жалась к его груди, забиралась под белье, стонала в губы. И каждым своим движением молила, чтобы он не отпускал.

Диего и не отпускал. Более того, он подтягивал меня вверх, вынуждая обхватить его талию ногами, и уносил в ту часть номера, что я выделила ему на эту ночь. И при этом целовал, целовал, целовал… губы, щеки, подбородок, шею. Клеймил каждым поцелуем, заставлял умирать и возрождаться.

Он опустил меня на кровать так осторожно, словно я – фарфоровая статуэтка. Но уже в следующую секунду накрыл собой, давая прочувствовать весь его немалый вес. Я бы разлетелась под ним на осколки, если бы он этого захотел. Нужно было только попросить.

–Ты сводишь меня с ума, – по-испански шептал Ди мне в губы, заставляя мое сердце сжиматься от возникших перед глазами флешбеков.

Словно не было пяти долгих лет. Словно вот он, прекрасный Диего Солер, посреди аэропорта Барселоны говорит мне те же слова. Или он же, но позже, в нашей постели доказывает, как скучал, признаваясь в своем сумасшествии. А потом, на берегу моря, надевая мне на палец обручальное кольцо, добавляет те же слова в свою брачную клятву.

Я бы заплакала. Но Ди будто почувствовал смену настроения и сразу поспешил меня отвлечь, скользя губами по ключице. Мне хотелось кричать от нахлынувших чувств, но на краю сознания билась мысль, что в соседней комнате спит наш сын, и будет очень несвоевременно, если он проснется. Поэтому я сдерживала себя, выдавая сквозь сжатые губы лишь стоны, переходящие во всхлипы.

Даже если Диего меня не помнил, это не мешало ему с точностью до нанометра угадывать все мои эрогенные зоны и стимулировать их так, чтобы заставять меня гореть еще больше. Грудь, живот, бедра – ему даже одежда не мешала, Ди просто сдвигал мешающийся кусок ткани в сторону и целовал, кусал, царапал своей щетиной. Ему не мешали ни мои руки, запутавшиеся в его волосах, ни извивающееся под ним тело. А я плавилась, умирала каждую секунду, чтобы с новым вздохом вновь почувствовать себя живой.

Я честно пыталась найти того, кто заставил бы меня ощущать если не то же самое, то хотя бы похожее. Но сейчас поняла, что все было напрасно: ни один из мужчин на всей планете никогда бы не сравнился с моим мужем. Даже не приблизился в умении свести меня с ума и вознести тем самым на вершину блаженства.

– Ана, – всего лишь выдох, а по моей коже расползались мурашки удовольствия и собирались вместе в самом низу живота, пока Ди стягивал с меня белье.

Те две секунды, на которые он отстранился, чтобы стянуть свои боксеры, казались мне Адом на земле. Адом, наполненным холодом и одиночеством. Но Диего склонился, и это ощущение прошло так же быстро, как и возникло.

Его губы тянулись к моим. Тело прижималось так близко, что уже невозможно было различить, где заканчивалась я и начинался он, но я поддавалась порыву и заставляла Ди сесть, надавив на его плечи. Непонимание в голубых глазах быстро сменилось пожаром, когда я уселась сверху.

Я помнила, как ему нравилось. И я хотела, чтобы он тоже это знал.

Слезы все-таки брызнули из глаз, когда между нами не осталось ни расстояния, ни преград. Господи, как я скучала по этому – по нему, по его близости, по его рукам, губам и запаху. Как умирала, понимая, что никогда больше не испытаю этого единения, близости с тем, кого боготворила. И как теперь умирала, понимая, что он – здесь. Со мной. Во мне.

Мои бедра двигались навстречу его, мои руки скользили по его плечам, щекам, волосам, пока Ди целовал шею и грудь. Тонкие ручейки на щеках не мешали ни мне, ни ему – Диего просто собирал их губами, но ни о чем не спрашивал. Понимал, наверное. И не останавливался.

Он отбирал инициативу так естественно, что я лишь подстраивалась под его ритм. Его рот воровал мои стоны, а плечи покорно принимали награду в виде царапин от моих ногтей. Он позволял мне вести в этом танце, но внимательно контролировал каждое мое действие. И даже не догадывался, как мне нравилась эта его властность.

Всю свою внешнюю безэмоциональность Диего с лихвой компенсировал в близости. Он всегда таким был: немного безудержным, немного диким, немного животным. И когда спустя пару минут он резко опрокидывал меня на лопатки, я этому не удивилась. Я ждала этого – взрыва, срыва, безумства. И вот она: моя любимая часть, где Ди становился жадным и нетерпеливым.

Он больше не был озабочен моим удовольствием. Его губы не столько целовали, сколько кусали. В его пальцах была сила, но и бережность – как будто он собирал рассыпавшиеся звезды. Его движения стали резче, порывистее, словно он боялся, что я исчезну, если он замедлится.

Ана, Ана, Ана. Я не была уверена, что Диего осознавал, насколько часто произносил мое имя – ту самую его версию, которую я любила больше всех. Но я слышала его шепот. Чувствовала его в каждом прикосновении, в каждом вдохе и каждом движении навстречу.

Ему вторило мое сердце: Ди, Ди, Ди.

И когда мир взорвался светом, я ощутила – он все еще мой, как и пять лет назад.

Глава 57.

Диего Солер

Я собирался сделать все иначе. Не спешить, не набрасываться на Анну, как голодный зверь. Я планировал сводить ее на свидание: настоящее, где были бы только мы – уверен, ради такого Хави с радостью согласился бы присмотреть за Алексом. Или пригласил бы сына и его мать снова провести со мной выходные, а там бы уложил малыша