Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

— Думаю, туда не просто будет забраться, тем более на высоких каблуках, — мягко возразил он.

— Но оттуда Питер виден как на ладони! Я очень хочу на ту площадку! — капризничала она.

— Эла, дорогая, ты собьёшь ноги в мозоли, и мне придётся нести тебя на руках, а у меня, знаешь ли, старческий радикулит и атаксия, — лукавил Полянский, с прищуром поглядывая на Элу.

— Не прибедняйся, милый и не выдумывай небылиц. Я тебя насквозь вижу. — Эла подтолкнула его в плечо и утянула за собой по лестнице вверх. Он, усмехнувшись, поддался, укоризненно качая головой, и они отправились покорять городские вершины.

Эдуард оказался прав. Эла намучилась в модельных туфлях, натёрла мозоли и теперь спускалась очень долго, охая и кряхтя.

— Что и требовалось доказать, — посмеивался Полянский, снисходительно поглядывая на Элу, однако не спешил брать её на руки.

— Да, я была не права, но виноват всё равно ты! — дулась Эла. — Мог бы и убедить.

— Женская логика. — Он возвёл глаза к небу. — Лучший способ выиграть спор с женщиной — это уступить ей.

— Ты специально всё сделал. Ты что же, выходит, воспитываешь меня?

— Ну что ты, как можно, дорогая, — улыбнулся он в ответ.

Они зашли в ближайший магазин и подобрали Эле удобную обувь, ту, что она ни за что бы не купила сама — на низкой танкетке и открытым верхом и мягкой дышащей кожей. Если бы он знал, что туфли на высоких каблуках она надевала лишь с целью нравиться ему, даже ценой собственных мозолей.

Эла присела на кушетку в прихожей, прижимая туфли к груди и с улыбкой глядя в недавнее прошлое, однако внезапный звонок телефона заставил её встрепенуться. Боже, ну до чего же она стала сентиментальная! Аккуратно поставив туфли на место, Эла подхватила телефон и попыталась собраться с духом. Звонила мать.

— Эла, дочка, когда ты приедешь домой? — озабоченно спросила она. — Ты уже несколько дней как в Москве, хоть на часок загляни. Мне необходима твоя помощь!

— Что случилось, мама? — Эла почувствовала угрызения совести, она до того увлеклась личной жизнью, что почти не вспоминала о дочери и матери.

— С Линой что-то происходит. Ходит сама не своя, будто задумала что-то. И всё после встречи с этим… выпендрёжником.

— С кем с кем? Это кого ты имеешь ввиду?

— Полянского-младшего, конечно, кого ж ещё? И откуда он только свалился на нашу голову. После выпускного концерта её как подменили.

— Она встречается с ним? — удивлённо воскликнула Эла.

— Нет! Слава богу, нет! Но чует моё сердце, что-то тут не то! Ты должна приехать и поговорить с ней. Я пыталась, но она закрывается и молчит. Как бы не натворила чего.

— Хорошо, мама. Завтра в двенадцать я буду у вас. — Эла, слегка озадачившись, дала отбой.

Мысль о том, что Лина может всерьёз общаться с Филиппом, никогда не приходила ей в голову. А она-то на Макса грешила. Вот уж и непонятно, плохо это или хорошо, что Филипп… Да и как такое возможно? Или по законам жанра — от ненависти до любви?

* * *

На часах было шесть вечера, за окном серая хмарь. Эла вошла на кухню, оглядев сервированный к ужину стол, поставила бутылку вина и выключила духовку, в которой под нежной сырной корочкой запекалась форель с овощами. Ароматы этого блюда щекотали ноздри и приятно дразнили аппетит. Только до еды ли ей было теперь? Скоро вернётся Эдик с работы, и им предстоит серьёзный разговор о Филиппе.

За всё это время Эдик ни разу не заикнулся о нём. Эла тоже старалась не лезть, посчитав, что не вправе вмешиваться в отношения отца и сына. Да и, если уж совсем начистоту, не хотелось разрушать романтическую идиллию, в которой и Эла и Эдик так счастливо пребывали оба, хотя ощущение лёгкой недосказанности иногда витало между ними. Эдик всё чаще задумывался и терял нить разговора, а однажды утром Эла застала его в комнате сына. Он стоял у окна, ссутулившись и засунув руки в карманы домашних брюк, и потерянно смотрел в окно.

За месяц с небольшим Эла вполне успела освоиться в квартире Полянских. Это только поначалу её тяготила мысль, что Филипп может в любой момент вернуться в отсутствие отца и ей одной придётся отдуваться перед мальчишкой. Щекотливая, однако, ситуация. Но потом постепенно расслабилась, с каждым днём всё больше примеряя на себя роль счастливой хозяйки и спутницы Эдика.

Кстати, за время поездки в Питер парень всё же наведывался в дом. Эла заметила это по количеству чистых футболок в шкафу и по отсутствию обуви. Интересно, Филипп в курсе их отношений с Эдиком или это случайное совпадение? Может, тут замешана Нина Георгиевна? Хотя не в её интересах юлить и хитрить. Она бы давно рассказала о нём, если бы знала что-то.

Ровно в семь вечера Эдик вернулся с работы, как всегда с улыбкой и с букетом цветов. Эла встречала его в шёлковом пеньюаре и при полном марафете. После вкусного ужина они расположились на диване и потягивали белое вино.

— Я тут хотел предложить. — Полянский нежно погладил плечи Элы и, крепче прижав к себе, коснулся лёгким поцелуем её виска.

— Что же? — промурлыкала Эла.

— Может, рванём летом в Италию, на побережье Амальфи, снимем бунгало где-нибудь в тихом местечке?

— О, это было бы прекрасно! — Эла потёрлась щекой, удобнее уложив голову на плече у Эдика. — Тогда нужно всё хорошенько обдумать, составить план и рассчитать бюджет.

— Эла… — Полянский тихо рассмеялся. — Я уже начинаю привыкать к твоему перфекционизму. Иногда эта черта характера бывает очень полезной. Надо перенимать опыт.

— Конечно, а как по-другому? Бездумно транжирить деньги глупо. Всегда и во всём нужен расчёт, особенно, когда дело касается поездок и расходов на праздники, иначе так недолго и по миру пойти.

— Я понял, с такой женщиной, как ты, можно расслабиться. — Эдик покачал головой. — Ну-ка, давай посмотрим. — Он подвинул ноутбук, и они с Элой стали изучать цены и предложения. Деловой разговор плавно перешёл в игривый. Эла незаметно стянула халатик, как бы между прочим дефилируя перед Эдиком в откровенном белье, и планы на поездку пришлось