Легенда о Горном Льве - Анастасия Веха

— Почему ты наговорила мне те слова? Мне было обидно, — сказала я, обнимая плечи, и обернулась. Лейла, обнажённая, протирала мокрой тряпицей живот. Не носит ли она ребёнка после таких-то похождений? Я невольно пригляделась, но подруга была стройной как и всегда. Решила извиниться: — Прости, что схватила тогда за волосы… мне стыдно.

— Ничего, госпожа, — устало вздохнула Лейла и опустила руки. Чуть улыбнулась, взглянув на меня исподлобья. — Это я наговорила лишнего, извини. Я просто…

Завидовала? — но я вовремя укусила язык.

— Обиделась, что ты и Беатрис вмиг стали богатыми и счастливыми, а меня будто все забыли. Чем я хуже, думала я.

— Но не ложиться же под каждого?

Лейла сверкнула глазами. Я растерялась. Не хотела обижать её, но слова сорвались с языка. Подруга не стала плевать ядом.

— Под каждого я не ложилась. Я сама выбирала, кто хоть на лицо меньше кривой. Я думала, так будет проще жить, без всяких замужеств и быта. Да и как-то само получилось, один, второй, третий…

— Ой, хватит! — я залилась краской до ушей. Не хотела слышать про её любовников. Болтали, что в дружине не было уже ни одного воина, который не видал бы её голой. Лейла захохотала.

— Прости, госпожа, не думала, что для тебя это стыдно.

Стыдно⁈ Да это же зверство! Это… это ужасный срам! Мерзость. Как она вообще додумалась торговать собой? Крепко же мы задели её, раз она пустилась в грех. Мне стало невероятно жаль её. Я подошла и обняла её.

— Скажи мне, что ты хочешь? Всё сделаю, только не ходи больше в зал!.. — взмолилась я. Боялась, что в один из дней её замучают досмерти или вовсе убьют.

— Я хочу быть с тобой, госпожа, стирать твои платья и расчёсывать твои волосы! — заплакала в ответ Лейла. — Только не выгоняй меня больше!

Мы поклялись на мизинцах, что будем теперь всегда вместе. Успокоились, поговорили немного, даже посмеялись, потом я помогла подруге собрать волосы в косы и уложила спать. Хотела позаботиться о ней. Бедняжка, натерпелась. Лейла заснула у меня на коленях, как дитя. Я осторожно переложила её голову на лавку, укрыла одеялом и тихонько вышла, прикрыв двери.

Боги, что же мне теперь делать с Зигом? Почему он так разозлился? Что ему сделала моя подруга? Я думала о его гневе, пока шла обратно в наши покои. Ноги дрожали. Я боялась, что он будет ругать меня. Ох, а времени сколько? Может, он спит?.. Но Зиг не спал. Ждал меня за своими картами.

— Явилась не запылилась, — проворчал он.

Что за разговоры такие⁈ — тут же взбесилась я. Но заставила огненную бурю в груди потухнуть. Выдохнула и пригладила волосы. Зиг сидел, сгорбившись, в штанах, босой и без рубашки. Золотая цепочка поблёскивала на его шее в свечении очага. Комната была погружена во мрак, по углам сгустились чёрные тени.

— Мне не нравится эта девчонка, — прямо сказал мой суровый муж. Поманил меня пальцем. Я закатила глаза, но подошла. Села к нему на колени, как покорная раба. Взглянула на карты, где углём были начертаны крестики и кружочки. Свеча освещала старую пожелтевшую бумагу. Зиг опалил моё ухо горячим дыханием: — Мне не нравится, что ты с ней возишься. Она заразная.

— Боги, не говори глупости!

— Глупости? Сокровище, я немало повидал таких девиц, знаю, о чём говорю.

— Только повидал? — вдруг огрызнулась я. Пожалела о дерзких словах, когда лицо Зига вытянулось. Он не ожидал от меня подобной едкости. Да и я тоже… — Прости, — пискнула я. И как я могла думать, что он был с порочными женщинами? Он же князь. Но Зиг вдруг спустил меня с небес на землю.

— Ты права, не только повидал. На войне полно таких. Знаешь, в походах, когда взяли кучу пленных, все злые и ещё бесятся после боя, какая-то шлюха самое верное средство для успокоения. Девок мало, нас много. Хочется всем. Бывало, одна работала несколько дней, чтобы удовлетворить всех, а потом приходилось зарезать её. Сходила с ума.

Мне стало страшно от его слов. Я живо представила бедную девушку, которую мучают десятки воинов. Тошнота подкатила к горлу. Ещё страшнее было знать, что мой великий муж, которого я так обожала, участвовал в этом чудовищном действе. Я была не готова знать. Не хотела слышать подобное. Разочаровалась в нём.

А с чего я вообще придумала, что он благородный герой? Я же прекрасно знала, что отец отдаёт меня сущему монстру.

— Мне страшно, Зиг, — призналась я. Обняла его за шею. Попросила шёпотом: — Никогда не говори мне такие вещи, я не переживу. Мне больно знать.

Зиг растерялся от моих слов. Наверное, хотел донести до меня какой-то смысл, урок, но лишь напугал до дрожи. Он обнял мою спину.

— Прости, я погорячился, — вздохнул мой лев. — Я просто хотел сказать, чтобы ты была осторожнее, Китти. Знаешь, что…

Я насторожилась. Опять скажет страшное? Я же просила!

— … про Гуди, — я удивилась, — я узнал раньше, чем ты мне сказала. Твоя подружка болтнула, будто видела тебя с каким-то ублюдком в коридоре.

У меня чуть глаза на лоб не вылезли. Лейла видела? Почем она не кинулась спасать меня от бесчестия? Почему не окликнула? Не позвала Оддманда или Бестрис? Почему не помогла мне, когда я так растерялась⁈ — я ощутила пустоту в груди. Не хотела думать, но в голове мелькнуло: — Это предательство?

— Я не поверил ей, решил, что девка просто пускает слухи, — продолжил Зиг. — Но потом, когда ты рассказала, всё сошлось. Понимаешь, киска, о чём я? Свиньи везде.

Следующим днём Зиг пришёл в хранилище, когда шёл урок. Я сразу начала теряться и путаться под его пристальным взглядом. Сидела, прячась за книгами, и краснела. Было стыдно, что не могу связать и двух слов. Чего так глядит? Зиг сел на место Исака, напротив меня, и смотрел, подпирая щёку кулаком. Ухмылялся, бесстыжий. Исака присутствие князя ничуть не смущало. Он даже пожаловался, что недоволен мной сегодня. Ну вот, как всегда я во всём ещё виновата.

— Я пришёл по делу, — заметил Зиг. Он обернулся к хранителю, разом утратив интерес ко мне.

— Слушаю, господин, — кивнул Исак.

— Я решил, что ты прав, нечего тебе быть рабом, хранитель. Ты больше не раб, — чётко проговорил Зиг. Он вынул нож из сапога, схватил Исака за руку и чиркнул по его ладони. Поднял глаза на изумлённого хранителя. — Княгиня свидетель, я отпускаю тебя. Ты свободен.

Исак поражённо молчал.