Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

— Не говори глупостей, пара, — успокоил он. — Я бы никогда не стал с тобой драться.

— Пара, — прошептала я, слово изогнулось и тяжело повисло в воздухе.

Что-то в нем казалось таким… знакомым. Мои брови нахмурились, прежде чем я встретилась с его взглядом, глубины внутри приковали мое внимание.

— Ты не моя пара.

Выражение его лица потускнело, на нем появилось раздражение. Он разочарованно вздохнул.

— Я твоя пара, Дуана.

Дуана — это имя не мое. Оно не могло быть моим. Хотя я всегда позволяла Малахии называть меня этим именем, оно никогда мне не подходило. Образ темного цветка со сложными слоями лепестков всплыл на передний план в моем сознании.

— Далия, — прошептала я, словно поправляя его, не имея никакого отношения к тому, откуда возникло это желание.

Темные зрачки расширились и сузились передо мной, и все мысли о нашем предыдущем разговоре унесло легким ветерком.

— Пара, — слово подступило к моему горлу, и стон сорвался с моих губ, как рвота.

Эти глаза…

— Малахия… — вздохнула с облегчением, когда передо мной внезапно возникла фигура моей пары, моя безопасная гавань в море ужасов. — Мне приснился кошмар.

Он усмехнулся.

— Я знаю, свет мой. Мы как раз обсуждали это. Ты уже забыла?

Мои веки дрогнули в замешательстве, его пристальный взгляд впился в меня.

— Думаю, мне нужно мое зелье.

Малахий взобрался на меня, сухожилия на его шее напряглись, проступая сквозь кожу. В этом было что-то такое странное, как будто прожилки были любовью или смятением, глубокое голубовато-фиолетовое переплетение прямо под поверхностью. Однако, когда его губы встретились с моими, образ исчез.

Моя пара целовал меня со страстью, и я чувствовала его любовь ко мне в прикосновении его языка, когда он скользил по моему рту. Я лизнула его языком, наслаждаясь его солоноватым вкусом, когда наш поцелуй стал более глубоким, более неистовым. Он прижался ко мне, и жар охватил мое естество. Жгучая тоска всплыла на поверхность и прогнала навязчивый кошмар, который я только что пережила.

Вскоре все это было забыто. Были только он и я, как и было всегда.

Я застонала, когда его рука прошлась по задней части моего бедра, обхватывая меня за талию. Он покачивался рядом со мной, вся его длина терлась о мое лоно, когда с его губ срывался низкий стон.

Это… это было правильно. Мы были правильными.

Малахия отстранился и пристально посмотрел на меня полуприкрытыми глазами. Внезапно его вкус стал кислым у меня на языке.

Это было неправильно.

— Мы можем достать тебе это зелье, пара, но сначала мне нужно просеять нас.

— Хорошо… — ответила я, сочтя предупреждение странным.

Когда Малахия просеивал нас, он делал это, не ставя меня в известность. Он ни разу не останавливался, чтобы сказать мне. Я моргнула, увидев его, и пьянящий туман окутал мои мысли.

— Куда мы направляемся? Почему ты чувствуешь необходимость предупредить меня?

Он усмехнулся:

— Потому что, Дуана, твои пальцы впились в центр моей груди. Чтобы я мог просеять нас, тебе нужно разжать хватку.

Моих пальцев не было на его груди. Я моргнула и посмотрела вниз, крепко сжимая его сердце, сцепленное с магией. Странно…

И эти вены — они появились снова. Я как будто не могла оторвать от них своего внимания. Я окинула взглядом его широкое тело, поглаживая руку, сжимающую мое бедро.

Я прищурилась, и кожа содралась, открыв вид на кровь, мышцы и сухожилия. Он был обожжен?

Я открыла рот, чтобы заговорить, и спросить его почему… но размытое движение над его плечом привлекло мое внимание.

Эйден.

Осознание этого пронзило меня с силой урагана. Все это было нереально.

Мои глаза были прикованы к месту за его плечом, к очертаниям его спины, сосредоточившись на ней, как будто это был мой путеводный свет. Иллюзия появлялась и исчезала чем дольше, тем пристальнее я смотрела на Эйдена.

А Малахия… Он не заметил, пока не стало слишком поздно.

Острый кинжал вонзился в бледную кожу его горла, за ним последовал удар посоха. Малахия закричал — не от боли, а от отчаяния.

Иллюзия быстро рассеялась, как и отдающийся эхом крик.

Мы находились в руинах Проклятого Леса, все еще в состоянии войны. Мои глаза поднялись и встретились с глазами Эйдена, где он стоял за спиной Малахии, грудь вздымалась, рука была в крови. В предъявленном ему последнем требовании.

— Беги.

От тела Малахии отделились спирали теней, и лесные просторы окутала тьма. Сильные, жестокие пальцы сжали мое запястье, пытаясь оторвать мою хватку от источника силы, заключенного в моей ладони.

Мучительный крик Эйдена наполнил воздух, прежде чем он рухнул на землю, тени вцепились в его шею и конечности, сдирая плоть с костей.

Рукоять кинжала Эйдена торчала из шеи Малахии, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы убрать его, сосредоточившись только на своей цели.

Я потянула, мельком увидев игру теней и света в его сердце, плывущем в мою ладонь. Я дергала, рвала и выворачивала изо всех сил, на какие была способна, но Малахия держался крепко.

Следующим появился Джордж.

— Сделай это сейчас, Далия! — крикнул он, лезвие его меча вонзилось в спину Малахии, порез был таким глубоким, что пронзил живот и вышел с другой стороны.

Малахия хмыкнул. Эта рана причиняла ему сильную боль. Сила, которую он потерял, ничуть не улучшила положения.

— Прекрати это сейчас же, Малахия, — потребовала я, опасаясь за жизнь Джорджа, когда он повернул голову, чтобы встретиться взглядом с человеком-мужчиной. Уже было достаточно смертей и разрушений из-за такой бессмысленной вещи, как принудительные узы.

Но он не остановился.

Тени вырвались вперед, крепко обвивая Джорджа, выбивая воздух из его легких. Со смертельно громким хрустом шеи, Джордж последовал за Эйденом в следующую жизнь.

Моё тело наполнилось нестерпимой мощью в тот момент, когда жизнь начала покидать глаза Малахии. Лишь крошечная искра оставалась в нём — сила, которую я колебалась забрать.

Но всё же забрала.

Крик сорвался с губ Малахии, когда я вытянула последнюю каплю его силы. Она горела и обжигала под поверхностью моей кожи. Впервые за свою очень долгую жизнь он был смертным.

Учитывая меч в спине и кинжал в шее, долго он не протянет.

Он рухнул на меня, грудь вздымалась, когда струйки крови потекли по моей броне. Его рот открылся, но он был слишком ранен, чтобы говорить или драться, единственный звук — тихий хрип.

Иссиня-черные волосы разметались по ложбинке у меня на шее, горячее дыхание щекотало кожу.

— Малахия, — прошептала я ему, звук его последнего вздоха эхом