Сердце на льду - Анна Эйч

того, что ты в принципе допустил мысль, будто имеешь право принимать такие решения без моего, а самое главное – без участия моей сестры, – голос дрожит от сдерживаемых эмоций.

– Элли… – в его тоне слышится мольба.

– Всё, Картер, не сейчас! Я хочу побыть с сестрой! – пресекаю его попытки оправдаться и поворачиваюсь к врачу, который оперировал Ксю. – Мистер Локвуд, к ней можно?

– Миссис Адамс, мы ещё не провели все тесты, но я думаю, вы можете пока с ней поговорить, после мы продолжим. По первичному осмотру она вполне хорошо себя чувствует, думаю, нам не о чем беспокоиться, – его спокойный тон действует как бальзам на растревоженную душу.

– Спасибо вам большое! – чуть сдерживая слёзы, произношу хриплым голосом.

– Не время плакать, проходите, – врач заботливо улыбается и открывает дверь палаты.

Сестра полулежит на больничной койке, с любопытством изучая катетер, вставленный в её хрупкую руку. Увидев меня, её бледное лицо мгновенно озаряется улыбкой, словно лучик солнца пробился сквозь тучи.

– Элли! – восклицает она, и в этом единственном слове столько радости.

– Малышка! – бросаюсь к ней и аккуратно обнимаю, боясь потревожить многочисленные датчики и трубки. – Мы так испугались!

Чувствую, как дрожат мои руки от пережитого ужаса.

– Всё в порядке, я проверила: руки и ноги двигаются, а это значит, я смогу кататься, – произносит Ксю с легким задором, будто речь идёт о незначительной царапине, а не о пулевом ранении.

– Да, сможешь! – слёзы непрошенными гостями скатываются по щекам, пока я бережно глажу её шелковистые волосы, впитывая каждое мгновение этого воссоединения.

– Хватит сырость разводить, – Ксю мягко отстраняется от моей груди, пристально вглядываясь в моё заплаканное лицо. – С каких пор Эльвира Золотова, железная леди, стала такой сентиментальной?

В её голосе слышится привычная подколка, и это самый драгоценный звук в мире – значит, моя Ксю по-настоящему в порядке.

– С тех пор, как чуть не потеряла тебя, – отвечаю, пытаясь совладать с предательским дрожанием подбородка.

– Ой, вечно ты всё преувеличиваешь, – закатывает она глаза, но в их глубине мелькает понимание.

– Вообще-то, это твоя фишка, – смеюсь сквозь слёзы, жадно осматривая сестру, впитывая каждую деталь.

Надо же, какое невероятное счастье – просто разговаривать с человеком, просто знать, что он жив. Никогда не думала, что буду так благодарна за эту простую возможность.

Дверь палаты распахивается с театральным размахом, и в комнату вваливается Картер с коробкой из любимой кондитерской Ксю и охапкой розовых воздушных шаров, которые заполняют половину палаты.

– Сюрприз! Мелкая, поздравляю с первой пулей, теперь ты можешь записать рэп-альбом! – объявляет он с наигранной торжественностью, пытаясь разрядить напряжённую атмосферу больничной палаты.

– С пулей? – недоумённо переспрашивает Ксю, но Картер не замечает вопроса, полностью погружённый в своё импровизированное представление.

– Держи, твои любимые! – он передаёт ей коробку и присаживается на край кровати, заставляя матрас слегка прогнуться. – Ты как себя чувствуешь?

Его взгляд, несмотря на шутливый тон, выдаёт глубокое беспокойство.

– С этими пупсиками лучше всех, – Ксю кивает на эклеры и продолжает – но, Картер, это же углеводная кома! Мне потом несколько часов в зале сжигать всего одно пирожное.

– То ты у нас нон-стопом точишь пиццы с попкорном, то уже от эклера отказываешься? – смеётся Адамс, мило щёлкая Ксю по носу.

– Когда такое было? – Ксю недоумённо сводит брови, то ли действительно не помнит, то ли просто лукавит, делая вид, что всё ещё соблюдает строгую диету профессиональной фигуристки.

В этот момент в палату входит врач, его сосредоточенный взгляд прикован к планшету, в который он что-то сосредоточенно вносит. Воздух моментально наполняется напряженной официальностью.

– Миссис Адамс, нам бы не помешало ознакомиться с вашей медицинской картой, как самого близкого кровного родственника Мисс Золотовой, – произносит он, наконец отрывая глаза от экрана.

– Миссис Адамс? – переспрашивает Ксю с искренним удивлением, и её смех звенит по комнате. – Я что, проспала вашу свадьбу?

Странная пауза повисает в воздухе. В мой желудок словно падает что-то тяжёлое и холодное. Можно забыть, как ты получила пулю из-за шока и боли, можно не признаваться в том, что любишь поесть сладкого на ночь, но не запомнить была ли свадьба сестры?

– Ксю, ты чего? – мой голос звучит слишком высоко от внезапного беспокойства. – Забыла, как мы с тобой зажигали на свадьбе?

Есть ещё вариант, что она просто нас разыгрывает. Это вполне в её стиле – заставить всех поволноваться, а потом рассмеяться. Сестра медленно переводит взгляд с меня на Картера, в её глазах растерянность постепенно сменяется тревогой.

– Она издевается, да? – спрашивает Ксю у моего мужа, выдавливая улыбку с надеждой, что мы сейчас все вместе посмеёмся над моей шуткой.

Врач делает шаг вперёд, его взгляд становится острее.

– Ксения, скажите, какой сейчас месяц? – спрашивает он спокойным, но внимательным тоном.

– Март, – уверенно отвечает она.

Я выдыхаю, плечи немного расслабляются. Сейчас действительно март, всё в порядке, она ориентируется во времени. Возможно, забыла конкретные события – с этим можно работать.

– А что вы помните из последних событий? – задаёт следующий вопрос врач, и мы, затаив дыхание, переводим взгляд на Ксю.

– Мы недавно переехали в Торонто, – начинает она уверенно, – у меня скоро Чемпионат мира, мне нужно тренироваться, поэтому давайте лучше обсудим вопрос: когда я смогу вернуться на лед, док?

Наши с Картером лица превращаются в камень, мы не в силах выдавить из себя хоть какую-то реакцию. Перед глазами, как кадры ускоренной киноленты, проносится весь этот год, и с болью осознаю, что провела его вдали от сестры. Я даже не смогу ей помочь что-то вспомнить, потому что меня не было рядом. Горечь самообвинения душит изнутри – я снова не оказалась рядом с самым близким и родным мне человеком из-за бесконечной гонки за успехом.

– Ксю, вы с Элли переехали в Торонто год назад… – несмело поясняет Адамс, вглядываясь в растерянные голубые глаза сестры, которые сейчас кажутся льдинками в её побледневшем лице.

– Я что? Год была в коме? – её голос взлетает на октаву выше, пальцы судорожно сжимают простыню. – Я пропустила Олимпиаду?!

– Милая, ты не была в коме, – кладу свои ладони на её руки в успокаивающем жесте, – и на Олимпиаду поехала, стала олимпийской чемпионкой, как и мечтала…

На пару секунд Ксю подвисает, анализируя мои слова. Я в ужасе жду её дальнейшую реакцию, сердце колотится так громко, что, кажется, его слышно всем в комнате.

Какого это – забыть, как исполняется твоя мечта?

– Вы, бл*ть, издеваетесь надо мной? – вскрикивает она, резко скинув мои руки, в её глазах паника и ярость. – Хотите сказать, я выиграла Олимпиаду и забыла? Как такое вообще