Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

Такое чувство, что я задыхаюсь.

Я вскакиваю на ноги, смотрю на часы — четыре одиннадцать, запускаю руки в свои черные кудри, завивая кончики, но делаю это снова, и снова, и не останавливаюсь. Проверяю время, снова и снова.

Такое чувство, будто я снова был маленьким, до рождения Райдена, когда мама жила со мной одна в нашем трейлере, а мой биологический отец бросил ее, когда мне было всего несколько дней от роду. Я никогда не встречал его, но когда мне было четыре, он сказал маме, что хочет встретиться со мной, сводить меня посмотреть игру.

Я был взволнован, у многих детей в моем парке не было отца, который мог бы их куда-нибудь отвести, но у меня был.

Я мерил шагами переднюю комнату нашего маленького трейлера, всегда чистую, всегда опрятную и пахнущую домашним лавандовым маслом моей мамы, которым она сбрызгивала шторы. Я часами ждал. Кажется, я протоптал дыру в ковре. Но он не пришел.

Я наконец-то встретил его, намного позже в жизни.

Тогда у меня был отец Райдена, он относился ко мне так, словно мы одной крови, и я отношусь к нему так же. Он мой настоящий отец, с ДНК или нет.

Мой донор спермы был куском дерьма, и я больше никогда о нем не вспоминал.

До сих пор нет.

На часах четыре тридцать шесть.

Я щелчком закрываю лезвие, крепко сжимая его в согнутой руке, чувствуя, как нагретый металл впивается в кожу. Я делаю глубокий вдох, разглаживаю рубашку, беру пиджак со спинки стула и просовываю руки в рукава. Я запираю за собой свой офис, направляясь во двор. Я знаю, что ей нравится сидеть там, независимо от погоды. Снег, дождь, чертова молния.

Глупая, безрассудная, зависимая девчонка.

Мои парадные туфли стучат при каждом шаге, когда я спускаюсь по лестнице, руки в карманах, в левой я сжимаю нож. И я думаю о том, как мне хочется лишить жизни эту девушку, о том, как она делает именно это со мной своими призрачными гребаными руками, находясь, кажется, за миллиард миль отсюда.

Душит меня своим гребаным отсутствием.

Я на втором этаже и сейчас бегу, стиснув свою гребаную челюсть так сильно, что у меня закладывает уши. Челюсть хрустит, и я врезаюсь в другое тело, когда огибаю квадратные перила.

Мои руки инстинктивно вылетают из карманов, нож все еще зажат в согнутых пальцах, но я хватаюсь за теплые плечи, прижимая тело к стене, прежде чем понимаю, кто это.

На моей верхней губе появляется оскал, я готов уничтожить нахрен любого жалкого паренька, который только что встал у меня на пути, когда меня внезапно останавливает цвет ее глаз.

Я моргаю. Убеждаюсь, что это не сон. Не галлюцинации из-за огромного стресса от необходимости держаться от нее подальше.

— Флинн? — спрашивает она шепотом, как будто тоже сомневается в реальности прямо сейчас.

Иронично.

«Держись от нее подальше, Флинн, не пугай ее своей сталкерской чушью».

Слова Райдена вспыхивают в моем мозгу, как пузыри масла для жарки, и я улыбаюсь, чувствуя, как мой мозг горит.

— Ангел. — мурлыкаю я. — Ты свалилась ради меня с небес. — мои губы зловеще изгибаются.

Сиреневые глаза — единственное, что я вижу, они вспыхивают серым, затем голубым, ярко-фиолетовый оттенок, словно разветвленная молния, поражающая мое сердце. Ее зрачки большие и темные и зовущие меня к безумию.

Мои руки сжимают ее бицепсы, когда я поднимаю ее, перекидывая через плечо, готовясь к удару ее кулаков по моему позвоночнику, пока продолжаю спускаться по лестнице, наплевав на всех, кто нас видит.

Но ничего не происходит.

Никакой борьбы, никаких потасовок, никаких слов протеста.

Кажется, что ее тело почти теряет все свое напряжение, когда она нависает над моим плечом, мышцы расслабляются.

А затем ее руки поднимаются, обвиваются вокруг моей талии, ее пальцы сплетаются вместе, она крепко прижимается ко мне.

— Я скучал по тебе. — говорю я ей.

В моем мозгу происходит короткое замыкание, когда ее тело обвивается вокруг моего. Охотно.

— Я тоже по тебе скучала. — говорит она, переворачиваясь вниз головой, свисая по всей длине моего позвоночника, уткнувшись лицом в заднюю часть моего бедра.

— Да? — хриплю я, ее слова заражают мой плавящийся мозг, как противоядие.

— Да. — тихо говорит она.

— Что ты делала на лестнице? — спрашиваю я ее, успокаиваясь, замедляя дыхание, потому что она не сопротивляется мне и технически это не похищение.

Я выхожу на лестничную клетку, коридоры пусты. Моя рука крепко держится за ее задницу, другая — за бедра.

— Я шла к тебе. — шепчет она, и всего на секунду я замираю.

Мои шаги замирают, и я моргаю, оглядывая длинный, широкий холл, думая о том, как далеко находится парковка, о месте на самом гребаном заднем дворе, где стоит моя машина.

Я чувствую ее дыхание, как поднимается и опускается ее грудь, глухие удары ее сердца о мою поясницу. Она пахнет гребаными сливочно-масляными тыквами, аромат ее шампуня, она, все в ней опьяняет. И я…

— Почему? — спрашиваю я совершенно неподвижно, не замечая бело-зеленого коридора, закрытых дверей по обе стороны от него, стеклянных окон от пола до потолка в самом конце.

Она извивается в моих объятиях, кровь, вероятно, приливает к ее голове, лицо, вероятно, немного покраснело. Я думаю о ее румянце, о том, как он пробирается вниз по ее горлу, по ее красивой груди, и ее сердце колотится сейчас, от моего молчания, от моего вопроса.

— Я… у нас сегодня сеанс.

— Да, но ты пропустила последние семнадцать. — я думаю обо всех тех минутах, проведенных в моем офисе, наблюдая, как она бродит по коридорам, всегда опустив голову, как будто знала, где установлены все камеры, и избегала их всех.

Она ничего не говорит в ответ, но я чувствую, как учащается ее дыхание, и это побуждает меня двигаться. Закрытый нож впивается в мою ладонь, член упирается в молнию моих штанов. Я смотрю на двери в коридоре, проходя мимо них, не уверенный, что ищу, но мне нужно видеть ее лицо, когда она ответит мне.

Я протискиваюсь в женский туалет, проверяю, пусты ли кабинки, ставя ногу на каждую дверь, прежде чем наклоняюсь, ставя ноги Поппи на белый в крапинку линолеум. Разглаживаю свой путь вверх по ее телу, когда она встает, немного шатаясь на ногах, но я поддерживаю ее. Мои руки крепко сжимают ее талию.

Стоя спиной к двери, я провожу большими пальцами по ее груди, чувствуя выпуклости ребер, когда сжимаю их слишком