Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

— Как ты узнал? — слова слетают с моего языка так же легко, как дыхание, и мне не нужно ничего больше добавлять к своему вопросу.

То, как его светло-зеленые глаза сужаются, кажется, темнеют по мере того, как расширяются зрачки, как он запускает руку в свои пепельно-каштановые волосы, как опускает взгляд, переминаясь с ноги на ногу. Кроссовки громко скрипят в пустом холле, прежде чем он снова поднимает взгляд на меня.

— Я видел ее в библиотеке. — вздыхает он, прижимая пальцы ко рту, пытаясь не бормотать. — Ее глаза выдавали, она была вялой, ей было грустно, и я разозлился. — он качает головой, все еще удерживая мой взгляд, признаваясь. — Я не справился с этим так, как должен был. — он произносит эти слова тише, спокойно, несмотря на заброшенный зал, только он и я. — Я был напуган. — стыд окрашивает его щеки в розовый цвет, пальцы сильнее барабанят по губам. — Я напугал ее, я думаю, будучи такой… и она была с Флинном раньше. Я облажался, а потом ничего не сказал об этом, потому что это было после. Ты знаешь, все. Я думал, это не имеет значения, потому что нам должно было быть все равно. — он пожимает плечами, руки безвольно повисли, пальцы все еще подергиваются ко рту.

Когда мы перестали общаться?

Почему я пропустил все эти вещи?

Она вернула мне мой свет, а я позволил ее свету угаснуть.

— Все в порядке. — теперь моя очередь заверить его, что это то, что мы делаем, когда кто-то из нас облажается — принятие, за которым быстро следует прощение.

Почему мы не могли сделать это для нее?

— Я не хочу терять ее, Райден. — Рекс глубоко дышит, дыхание вырывается у него из носа, когда он вздыхает.

— А как же Линкс? — я сглатываю, думая о молчании Линкса.

Наказание для самого себя.

Нам нужно остановить это, и как можно скорее.

— Прошлой ночью он спал в моей комнате. — Рекс бросает взгляд на дверь за моей спиной, топот ног быстро приближается. — Я думаю, с ним все будет в порядке, что бы ни случилось. — говорит он неохотно, как будто это только наполовину ложь, если он говорит это самому себе. — Он влюблен в нее. — улыбается он, опуская взгляд, когда его губы кривятся в гримасе.

— Что? — подхожу ближе, слыша, как за моей спиной открывается дверь, но не смотрю, даже когда Рекс делает пару шагов назад, высматривая Поппи, прежде чем снова переводит взгляд на меня.

— И я влюблен в него, но я не хочу, чтобы это мешало. — он сглатывает, хватаясь за шею. — Я не хочу, чтобы это мешало его чувствам к ней. И я рад за него, если это то, чего он хочет.

— Ты тоже ее хочешь? — я спрашиваю об этом, зная, что он хочет, но у Рекса есть нервная привычка слишком сильно потакать чувствам других и запихивать свои собственные на дно.

Есть еще кое-что, на что нам всем тоже нужно обратить более пристальное внимание.

— Нет, если это…

— Хендрикс. — шепчу я, наступая на него так, что его спина почти упирается в стену лекционного зала. — Ты тоже хочешь ее?

Мои глаза перебегают с него на меня, его пальцы вынимаются изо рта, сжимаются в ладонях, я могу сказать это по тому, как сгибаются его плечи.

— Да. — он кивает, всего один раз, при этом его волосы касаются моего лица.

— Хорошо. — говорю я. — Тогда тебе следует рассказать Линксу о своих чувствах. — говорю я ему, набирая в грудь воздуха и оглядываясь через плечо.

Его зеленые глаза обегают всех, кто проходит у меня за спиной.

— Пойдем заберем нашу девочку.

Глава 39

ПОППИ

В глазнице стучит при каждом моем слишком глубоком вдохе, боль пронзает полость моего мозга, череп ноет от ушиба на лице до головы.

Это постоянная физическая боль, воспоминания преследуют меня ночью, а теперь и днем.

Поезд.

Жара.

Шкаф.

Глухой удар. Глухой удар. Глухой удар.

Сердце бешено колотится в груди. Жар стекает по щеке, болезненно щиплет десны, даже зубы кажутся сломанными. Все болит и ноет. Но я игнорирую все это из-за мыслей о мужчине, который, как я знаю, находится в холле.

Серый взгляд Райдена проникает в мой разум, даже не пытаясь вызвать его образы. Его светло-коричневая кожа, блестящая от капелек пота, покачивание его бедер, прикосновение его кудрей к моему лицу, когда он нависает надо мной. Я вижу все это, чувствую, и мой живот сводит от опасной смеси желания и тревоги.

Он на самом деле в коридоре. Здесь. За пределами моего класса. Возможно, он здесь вовсе не ради меня.

Перед глазами все расплывается, и я моргаю, чтобы прояснить это, еще пару раз моргаю, пока не начинаю видеть, и тогда все в порядке.

— Позволь мне отвезти тебя в больницу.

— Позволь мне остаться с тобой, Поппи.

— Ты не прощаешь меня, я и не хочу, чтобы ты прощала.

— Ненавидь меня сегодня вечером, Леденец, и утром ненавидь, но позволь мне остаться.

Сегодня мне кажется, что я сама себя подвела. Все слова Беннетта на самом деле переводятся как позволь мне любить тебя, хотя я едва знаю тебя и пытался разрушить твою жизнь. И я просто сказала, что согласна..

Мы обнялись.

И я не испытывала к нему ненависти.

Ни капельки.

Однако я ненавидела себя.

Все, о чем я могла думать — это Линкс. Как они с Беннеттом так резко отличаются друг от друга во многих отношениях, но так похожи в других.

И все же именно Беннетта, вдохновителя, я затащила в свою постель.

Я качаю головой, сгребаю книги в охапку, закрываю компьютер. Его щелчок заставляет меня вздрогнуть, вытаскивая из мыслей и возвращая в комнату. Я снова моргаю, зрение затуманивается, в животе поднимается тошнота, но я сжимаю ноутбук между пальцами, кладу его на самый верх стопки книг и выпрямляюсь, чтобы полностью встать, прижимая все это к груди.

Я думаю, что я единственный человек в этом классе, у которого есть обычные книги, а не электронная читалка. Сейчас мне кажется глупой идеей хотеть настоящие книги, когда их так неудобно нести.

Поворачиваясь к лестнице в зрительный зал, я шаркаю мимо теперь пустых мест, вглядываюсь вниз, сквозь затуманенное зрение, поверх своей стопки. Холодный металл моего компьютера прижимается к моему подбородку, когда я нахожу ступеньки. Осторожно ступаю, пока все остальные выходят так