Лунный шторм. Время взрослеть - Клэр Твин

– Я так рада, что ты здесь… – принимая объятия со спины, выдыхаю я.

От него пахнет манго. Ах, оказаться бы сейчас на берегу моря. Только с ним вдвоем…

– Я не мог не прийти.

– Знаю, – Никсон целует линию скул и помогает мне сесть на поверхность комода, вынудив нервно похихикать. – Эй, я слишком тяжелая. Вдруг сломаю?

– Чепуха! – поморщился шатен, нависнув надо мной; он на опасно близком расстоянии, и меня это, каюсь, смущает. – У тебя отличная фигура.

– Ты что, уже ее разглядеть успел? – шуточно ахаю я.

– Ну, общее впечатление сложилось аж в первую нашу встречу, но изучил я тебя на банкете. Тот наряд чертовски тебе шел… – Слабо бью кулачком по его плечу, засмотревшись на тонкие ключицы, и облегченно вздыхаю, когда Райт чуть выпрямляется, доставая из заднего кармана сотовый. – Это Би. Пишет, что я козел.

Это было столь неожиданно и оттого в три раза смешнее. Руками обвиваю длинную шею бойфренда и тяну на себя, пропуская мурашек по телу от одного только прикосновения к моим обнаженным ногам.

– Что у вас опять случилось? – чмокая в карамельные губы, интересуюсь я.

Никсон не успевает углубить поцелуй, потому что я ловко отодвигаюсь в сторону, это его, понятное дело, подстегивает. Насмешливо улыбаясь, он резко обхватывает меня за талию и сокращает дистанцию, дыша горячим воздухом прямо в мои щеки. Сердце бешено стучит, словно отдавая в кости. Как ему удается за одно мгновение обращать меня в пыль?

– В этом году Беатрис оканчивает старшие классы. Все дело в поступлении. Мы с родителями выбрали для нее колледж – твой, кстати, – отстраняется кареглазый, делясь подробностями; внимательно слушаю, изображая священника в церкви, – но Би у нас амбициозная. Она хочет поступить в Калифорнийский университет, который в тысячах миль от Митсент-Сити. Я уверен, она это специально, чтобы быть далеко от нас, от меня, чтобы мы не могли ее контролировать…

Радужка вокруг зрачка темнеет, и скулы Ника превращаются в острый камень, коснувшись которого можно развалиться на кусочки.

Видно, что тот сильно рассердился, утопая в вязком болоте сомнений. Все-таки он неисправим. У Никсона много достоинств и плюсов, но также куча недостатков: он импульсивен, горделив и неуступчив, ко всему прочему еще и ревнив, Райт верит лишь в свою правду и уверенно шагает навстречу к ней. Порой именно эти качества рушат жизнь человека. Тем не менее будем держать кулачки, что Ник все же исключение.

Тихо откашлявшись, сжимаю пальцами бортик комода и склоняю голову вбок, пытаясь рассмотреть эмоцию на гладком лице парня. Он сосредоточенно рассматривает узоры на полу.

Неловко признаваться, но такой Никсон меня иногда пугает. Какие мысли кружат в его черепной коробке в этот миг?

– Может, это неплохая идея? – тактично решаюсь высказаться я, и Никсон хмурится. – Би уже не маленькая девочка. Ей нужно научиться жить самостоятельно.

По-моему, зря я вообще открыла рот, ибо парень совсем насупился. Он не двигается и лишь сверлит взглядом сквозную дыру в паркете. Его плечи напряженно приподняты, в глазах сверкает страшный блеск. Потухла во мне былая смелость.

– Нет, – меняется голос: был нежным, стал сухим и чужим, – Беатрис наивная. Она влюбляется в каждого встречного: кто-то задержит на ней взгляд на секунду дольше или придержит дверь в супермаркете – все, он ее принц на белом коне. Она неопытная, любопытная и падкая на неприятности. Думаешь, тот бармен был первым, кому она свое сердце преподнесла? Ошибаешься, – грустно усмехается Райт, я прикусываю щеку. – В средней школе, меня с ней тогда рядом не было, она связалась не с лучшей компанией. Травка тогда была очень популярна: куришь ее, значит, крутой. Рэйчел, – задрожал голос шатена, и я встревоженно приподняла брови, – Беатрис чуть было не изнасиловали…

Мир внезапно поставили на паузу, не предупредив, а я потеряла равновесие и будто упала прямо на четвереньки. Это сущий кошмар. Отказываюсь принимать услышанное. Это правда?

Боже, бедная Беатрис, она же совсем была ребенком! Этот ужасный случай мог стать травмой на всю жизнь, однако, глядя на жизнерадостную выпускницу, невозможно ни о чем заподозрить. А ведь вокруг нас живут десятки, сотни человек, столкнувшихся с сексуальным домогательством или буллингом, дискриминацией либо притеснениями, домашним насилием… И мы блуждаем по городу, проходим мимо, понятия не имея, что прохожая девушка с наклейками на папке с тетрадями – жертва травли.

Я шумно выпустила воздух из легких и много раз поморгала, избавляясь от тумана в глазах, чтобы Ник ничего не успел заметить. Однако тот слишком занят мерзкими воспоминаниями; он захлебывается в них, и, кажется, я поняла причину его чересчур строгого контроля: Никсон Райт боится. Ему страшно, что с сестрой может повториться печальный опыт и его вновь рядом не будет. А что чудовищней этого? Знать, что твой любимый человек в беде и не помочь…

Теперь я понимаю тебя, Никсон. Это страх. А у нас, оказывается, много общего, чем думалось прежде.

– Не кори себя, – опускаю ладонь на обнаженное плечо и стараюсь не дрожать голосом, – ты не виноват.

– Виноват, – отрезает Никсон, – я ее старший брат. Моя обязанность защищать ее, и что в итоге? Я чуть ли не потерял сестру. Но, клянусь, больше ошибки я не допущу.

– Хочешь сказать, что всю жизнь будешь держать Би рядом с собой, как хомячка в клетке?

Парень цыкнул, еле заметно улыбнувшись.

– Ты утрируешь.

– Милый, это тоже неправильно. Нельзя вечность ее прятать от мира из-за одной оплошности. Мир – жестокий кусок мусора, но, если мы не будем встречаться с ним лицом к лицу, мы не сможем изучить его и победить, понимаешь? Беатрис уже не та маленькая школьница. Я уверена, она теперь разбирается в людях и может постоять за себя. Дай ей шанс.

И полетели головы… Никсон щурится, поджимает побелевшие губы и жестом останавливает мою реплику, учащенно дыша раскаленным кислородом.

Я трусливо опустила глаза вниз, но, поняв, что это глупо, вновь взглянула прямо в черный колодец напротив, осознав, что проваливаюсь в пучину тьмы.

– Я не согласен с тобой, – плюется льдинками Райт, отдаляясь от комода, на котором я сижу, – Беатрис все еще ребенок, а ее поступки взбалмошны.

– Ник, ей семнадцать, – чеканю я.

– Послушай, – уже громче окликнул меня он, отчего я вздрогнула, – я знаю свою сестру лучше всех. Так вот, Рэйчел, она не готова. Ее нельзя оставлять без присмотра.

Почему он такой? Почему он делает из молодой девушки слабого маленького котенка? Нельзя же так! Беатрис – человек, у нее есть чувства, и каково ей каждый день выслушивать, что она – ребенок, который не может постоять за себя?

Да, мы все