Окутанные тьмой - Элен Форт

он недовольно что-то пробормотал и притянул меня обратно, едва ли не подминая под себя. Уткнувшись носом в мою ключицу, я ощутила скольжение губ по коже и тихое мурлыкание. О небеса!

Рука Ричарда скользнула мне на бедро. Ощутив тонкую, атласную ткань сорочки, он принялся ее поднимать, бессовестно сминая материю.

Дыхание перехватило.

Уперев ладонь к его горячему, напрягшему плечу, я предприняла слабую попытку оттолкнуть мужа. Недовольно рыкнув, он сжал мое запястье, полностью перекатываясь на меня, осыпая поцелуями подбородок и шею.

Мое тело моментально отозвалось на ласки, оно таяло и поддавалось как глина в умелых руках мастера. Но здравый смысл вторил противоположное, – он требовал немедленного прекращения. Из груди вырвался стон. Он вышел хриплым, нетерпеливым.

Скинув на пол мешающееся одеяло, что лишь сковывало движения, Ричард приник к моей груди. Поцелуи вышли влажными, горячими, неистовыми. Пальцы снова взялись за атласную ткань, намереваясь избавиться от нее вовсе.

– Ричард… – Протест больше походил на стон. – Пожалуйста… Перестань…

Его губы вновь вернулись к моей шее, и внезапно я ощутила острые зубы, царапающие кожу. Жар перемешался со страхом, и я уверенней уперлась ладонями в рельефную грудь.

– Прекрати! Что ты делаешь?!

Неужели он укусит меня?

Его глаза распахнулись, и первое с чем я столкнулась было – непонимание происходящего. Следом это сменилось ужасом и непередаваемым чувством вины.

– Прости… – Он резко отстранился. – Я причинил тебе боль?

Поправив сползшие лямки сорочки, я подтянула колени к груди.

– Не успел. – Тихо отозвавшись, избегала я его взгляда.

Скользнув по моей шее, он заметил едва уловимую царапину.

– О Всевышний! – Поддавшись вперед, Ричард коснулся оставленного им следа. – Канни, прости меня!

Вжавшись в изголовье кровати, я ощутила подступившую к горлу панику, которая напала по большей части не из-за его выходки, а из-за собственной реакции и греховных мыслей.

– Не надо…

Отшатнувшись, как от удара, Ричард вскочил с кровати, подхватил одежду и скрылся за дверью ванной комнаты. Шум воды позволил мне расслабиться и вернуть утерянное самообладание. Подняв с пола одеяло, я бросила его на кровать.

Внезапный стук и следом отворившаяся дверь заставили меня вздрогнуть и схватиться за халат, впопыхах натягивая его на плечи и завязывая ленту.

– Что вы себе позволяете?! – Воскликнула я, видя как Карло без тени смущения ввалился в комнату.

– Где господин? Нам давно уже следовало выдвигаться. – Бесстыдно рассматривая меня, Карло прошествовал к креслу. Коричневый сюртук и кожаные ремешки на нем поблескивали. Закинув ногу на ногу, он не менее наглым образом огляделся и задержался дольше, чем положено на кровати.

Поверить не могу, что из почтительного, доброго и смущающегося мальчика он превратился в это… Сплошной ком наглости и негатива.

– Я передам господину, что вы заходили, Карло. А сейчас настаиваю, чтобы вы покинули покои! В конце концов это против всех существующих правил и законов – оставаться в столь интимной обстановке с женщиной…

– Принадлежащей моему господину, да-да. – Скучающе перебил он, продолжая сверлить меня непристойным взглядом. – Вы правы, Карнелия. Это против всех существующих правил и законов. А напомнить вам, что еще против правил? Например, убивать своих служанок, а потом избавляться от тела таким… – Его лицо исказилось. – Таким варварски отвратительным способом!

– Карло, я сожалею! Нет ни дня, чтобы моя совесть не взывала и прожигала меня изнутри. Если бы вы только могли представить, как я себя ненавижу за содеянное!

– Вы уничтожили невинную душу и погубили моего господина! Вы достойны самой мучительной смерти! – Прокричал Карло, тут же возвращая самообладание и скучающее выражение. – Вместо того чтобы мучать, измываться над вами и отдать на истязания Темному Владыке, мы печемся о вашей безопасности…

От его горького смеха меня затрясло.

Дверь ванной отворилась и из смежной комнаты вышей мой муж…

На его бедрах в расстегнутом виде сидели черные брюки, а на шее покоилось полотенце. По его рельефному, с тремя глубоки шрамами – тянущимися от края груди до самых ребер, которые я раньше не замечала вовсе, стекали кали воды. Завидев нас, он остановился, хмуря при этом брови.

– Что здесь происходит? Ты за каким чертом ввалился в комнату, когда моя жена прибывает в таком виде?!

– Прошу прощения, мой господин. Честное слово, я не смел глазеть на госпожу… – Вот же наглый лжец! Хотелось выкрикнуть мне, но не стала, ведь наши с ним отношения итак были напряженными.

– Засунь свое честное слово куда-нибудь подальше! Если еще раз, узнаю о чем-то подобном, то снесу тебе бошку! – Покосившись на меня, Ричард добавил уже спокойнее: – Оденься поудобней, дикая роза, через час выдвигаемся. Я не успел сообщить, но ты нам сегодня очень нужна.

Ричард не позволил мне взять Маковку, поэтому скрепя душой мне пришлось делить с ним одно седло. Ворон был счастлив нашей встречи, признаться честно, я тоже. Положив ладонь на мой живот, Ричард притянул меня ближе к груди, шепнув на ухо: «Расслабься, дикая роза, иначе твоя спина заноет уже через десять минут».

Так и вышло, спустя пятнадцать минут, я уже кусала губы и принимала поражение. Выдохнув, я откинулась на широкую грудь позади меня, позволяя укутать меня своей накидкой.

Протоптанные тропы вскоре закончились, погружая нас в обильные зеленые владения. Кустарники, деревья и целый ковер папоротника. Всмотревшись в густо разросшиеся дебри, мне удалось увидеть колонны.

– Ах! – Не сдержавшись, воскликнула я, непроизвольно сжимая накидку Брессера. Мои глаза скользили из стороны в сторону. Заброшенный сад, разрушенная беседка, каменные стены и снесенная наполовину крыша, которую оплел, как паук паутину, плющ. Время не пощадило это место, как и его жильцов когда-то. Но хотелось отметить, что особняк сохранился куда лучше, чем особняк Гроссери. Насколько мне было известно, его снесли предумышленно, но подобно этому тот стал частью дикой природы.

– Верхом к нему не подобраться. – Проговорил Карло, останавливаясь возле Ворона.

До особняка Стоунтбери оставалось не более семи метров.

О небеса, как много воспоминаний хранило это место. Обиды, горечь, сожаления, ненависть и необузданная кровожадность, – этими чувствами были пропитаны стены, но вместе с этим, странное зудящее ощущение возникало в груди, стоило шагнуть ближе. Тоска обрушилась на меня, подобно граду в погожий летний день. Прошедшая по телу дрожь подкосила ноги, стоило ступить на обломки ступеней. Этот дом когда-то был моим… Лица замелькали пред глазами: Клэйтон, Рут, Джошуа (наш конюх, трепетно заботящийся о Маковке), Эви (повариха, готовящая превосходные брусничные булочки) и многие другие. Никого уже не вернуть…

– Зачем мы здесь? – Сглатывая ком, прошептала я, так и не решаясь пройти вовнутрь. От входной двери осталось лишь название, она давно прогнила, а кусок нижней части