Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Аполлон замер, как и я, не в силах сдвинуться ни на миллиметр.

Хайдес — ближе всех. Застыл, шокированный.

Кронос рыдает, всё ещё на коленях, сотрясаемый отчаянными всхлипами. Его лицо багровое, по щекам катятся непрерывные потоки слёз.

Афродита бросает последний взгляд на брата.

— Не переставай считать, Эли.

Делает последний вдох — и задыхается на полуслове. Слеза скатывается по щеке. Тело обмякает. Она уходит так — с глазами, распахнутыми в ночное небо, в объятиях брата. С губ сходит тихая, обречённая улыбка.

— Афродита… — зовёт Гермес, не в силах осознать произошедшее. — Афродита? Афродита? Нет! Афродита! — твердит он и трясёт её.

Зевс и Посейдон подхватывают его за руки, Гера пытается принять тело Афродиты, убирает в карман телефон, с которого собиралась вызвать скорую. Афродита уже знала: это было бесполезно.

Гермес вырывается, отбивается.

— Оставьте! — кричит он. — Оставьте нас! Она ещё жива! Не трогайте, чёрт вас подери, иначе я вам морды разнесу! Дай телефон!

Зевс взглядом зовёт на помощь Хайдеса и Аполлона. Аполлон, как всегда замкнутый, старается держаться собранным. Хайдес медлит, но в итоге подходит. Они вдвоём поднимают Гермеса с земли.

И он разрывается на части. Я никогда не слышала таких рыданий. Его боль разливается в воздухе, разрывает сердце и мне. Он — беззащитный ребёнок. И всё равно, что Хайдес и Аполлон нашёптывают ему слова поддержки, он продолжает всхлипывать, дёргаться, повторять имя Афродиты.

В нескольких метрах вижу Афину. Она на коленях, к нам спиной. И лишь когда рыдания Гермеса затихают, я слышу её рвотные позывы. Она плачет и её тошнит. Кронос держит её за волосы.

— Это не твоя вина, Афина, — слышу его шёпот. — Не твоя. Это моя. Не кори себя. Не твоя вина.

С этим я согласна. Но я уверена: её это не спасёт. С этим грузом она будет жить всегда. Только хочу, чтобы она вспомнила — даже в агонии Афродита нашла силы сказать ей: «Не вини себя».

— Мы должны отвезти её в Грецию, — нарушает тишину Кронос. — Отбросить всё и устроить достойные похороны.

Никто не возражает. Но ясно, что все согласны. Все, кроме Гермеса.

Он вырывается и делает попытку заговорить, но слова не складываются. Срывается с места и исчезает за дверью крыши, быстрый, как молния.

Кронос наклоняется к телу Афродиты, но в этот момент передо мной встаёт Хайдес.

— Нам нужно уйти. Здесь они сами разберутся.

Его лицо непроницаемо. Я не понимаю, что творится у него внутри, и не хочу заставлять его говорить. Просто переплетаю пальцы с его рукой и веду туда, куда убежал Гермес.

— Сначала найдём твоего брата. Нельзя оставлять его одного.

Его ладонь сжимает мою так крепко, что больно. Я размыкаю пальцы и обнимаю его за талию. Он делает то же, положив руку мне на плечи. Его тяжесть давит, как будто ему нужно, чтобы я удержала.

— Гермес не терпит общества, когда ему плохо, — произносит он, пока мы спускаемся по лестнице. — Он нас выгонит.

— Неважно, — отвечаю. — Важно, чтобы он знал: кто-то рядом, когда одиночество станет невыносимым.

Следующие полчаса мы ищем Гермеса повсюду. Йель спит. Лишь наши шаги раздаются в пустоте. Сначала — его комната. Потом — комната Афродиты. Потом — моя. Пусто. Пробуем планетарий — ещё до того ясно, что зря. Заглядываем в столовую. Библиотека уже заперта, значит, не там. Он будто растворился. И с каждой минутой тревога всё сильнее сжимает грудь, хочется закричать.

Мы с Хайдесом останавливаемся в атриуме Йеля. Пока он пытается дозвониться, я пишу сообщение:

Гермес, где ты? Мы волнуемся.

— Никакого ответа. Не сбрасывает, но и не берет трубку, — сообщает Хайдес и запускает уже четвёртый вызов.

Я смотрю молча, телефон прижат к его уху, лицо — словно камень. Но через миг эта маска трескается: черты искажаются, нижняя губа дрожит. Рука больше не в силах удерживать телефон. И Хайдес начинает плакать. Беззвучно. Слёзы катятся по щекам, глаза блестят.

Я подхожу и забираю телефон из его пальцев. Линия уходит на автоответчик — сбрасываю и гашу экран.

Берусь за его лицо.

— Агáпи му… — шепчу.

Он качает головой, будто хочет вытрясти из себя слёзы, но получается наоборот — плачет ещё сильнее, и этим заражает и меня. Мы стоим посреди входного холла Йеля, два силуэта, тихо рыдающих вместе.

— Прошу, Хейвен, заставь это прекратиться, — выдыхает он.

— Прекратить что?

— Боль. Заставь её исчезнуть. Я не выдерживаю.

Я скольжу ладонью к его шее, склоняю его голову к себе, прижимаю лицом к своей груди и обнимаю. В ответ он сжимает меня на том же уровне, и мы держимся друг за друга отчаянно, как будто тонем. Он цепляется, я даю понять, что выдержу и его, и весь его груз.

— Помнишь игру с Ньютом, которую мы повторили под дождём? — бормочет он в мою кожу. — Сбылся один из моих самых больших страхов. Я потерял сестру.

Сердце крошится в груди. Странно, как иногда жизнь путает страхи с желаниями, слышит невпопад и рушит всё.

Желания… падающие звёзды. Мысль уводит меня к короткому разговору Афродиты с Гермесом.

— Может, я знаю, где он, — вырывается у меня.

Хайдес поднимает на меня взгляд настороженно. Проводит ладонями по лицу, смахивая слёзы рассеянным движением.

— Где?

Я видела «игры» Гермеса всего один раз, больше двух месяцев назад, но место осталось в памяти.

Мы поднимаемся на крышу, где он обычно устраивает свои испытания. И впервые с тех пор, как я его знаю, Хайдес не подстраивает шаг под мой — спешка к брату сильнее.

— Здесь, — подтверждает он, упершись плечом в дверь, чтобы та не захлопнулась.

Я прохожу первой — и застываю. Гермес сидит на самом краю, спиной к нам, лицо поднято к ночному небу.

Я не зову его, чтобы не спугнуть. Пусть у него и врождённое чувство равновесия, даже пьяным, сейчас он слишком хрупок. Я не могу рисковать.

Мысль, что я потеряла Афродиту, жжёт. Но мысль, что могу потерять и Гермеса, — рвёт сердце на части.

Я намеренно шаркаю подошвами, чтобы он услышал шаги. Его спина напрягается, он поворачивает голову на долю секунды — и снова отворачивается.

Я замираю сбоку, держа дистанцию от края. Высота всегда пугала меня до дрожи.

— Герм, тебе стоит слезть.

— Зачем? Если сорвусь и разобьюсь, хотя бы увижу сестру.

Удар под дых.

— Не говори так, умоляю.

Он не реагирует.

— Давай сыграем. Загадка для тебя, Хейвен: две руки, две ноги, голубые глаза, светлые волосы. Кто это?

Краем глаза вижу: Хайдес всё ещё у двери. Не