Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни. - Егорина Ленина

Иду по дороге. Солнышко слепит глаза, но мне так хорошо... Куч весело трясет хвостом и закапывает очередные "комплименты". То тут, то там раздаются голоса односельчан. Я спустилась к реке. Большая заснеженная "дорога" извивалась и убегала в даль. Какое-то поэтическое настроение напало... Стихи что ли начать писать? Солнышко какое...

- Золотая чаша золотая... Не то! - оглянулась назад и посмотрела на крыши домов. - Хорошо в краю родном! Пахнет сеном и... и... говном. Куч! Мог бы ты как-нибудь воздержаться от газовых атак?

Стихи не идут. Не мое это. Пойду, что ли, к старосте загляну, вдруг что интересное происходит. Или к Аглае? У нее всегда свежие сплетни.

У дома старосты меня встретила Валина, жена Трофима Гордеевича. Она поджала губы, глянув на меня, и только рукой махнула в сторону дверей. Староста как всегда сидел за своим столом. Рядом в бумагах копошился дядька Григо. Оба не обратили внимания на мое явление, ну я и присела на скамейку в ожидании новостей.

- Вот еще. - Григо сунул бумагу старосте под нос. - Нет расчетов.

- Угу. - буркнул Трофим Гордеевич, не поднимая головы. - Ищи еще.

- Письма очередные. - отложил Григо в стопку пачку конвертов. - Может нам разносчика нанять?

- Можно. - согласился староста. - Но писем не так и много, а потому, если нанимать, то как временного работника. И с оплатой по количеству работы.

- Вам помочь? - вставила я.

Оба подняли головы и поморгали.

- Чем? - осторожно уточнил Григо. - Сватать нас будешь кому-нибудь?

- Наш уважаемый староста уже глубоко и прочно женат. - покачала я головой. - А вот вы... Но я таким не занимаюсь!

- И чем это я плох? - разогнулся он, расправляя тощие плечи.

- Всем хороши. Я сватовством не занимаюсь!

- Жаль... - вздохнул староста. - Нашла бы может кого для этого бобыля. Забери письма свои тогда уж.

Трофим Гордеевич протянул мне три письма. Все запечатаны, но два из них были на бумаге с оттиском. Я покрутила эти два и уставилась на старосту.

- Из администрации Малых Колоколов. Видишь там оттиск птицы? Вот! А если придут с оттиском рыбы, - показал он одну из своих бумаг - То это будет из Больших, а если с козлом в короне, то это из Царь-града.

Я подошла ближе и стала рассматривать оттиски. Рыба была губаста. Неужели и до сюда дошла мода на накаченный свисток? Козел же был рогат и коронован. Только вместо копыт были какие-то завитушки. Пожала плечами и двинулась домой. Аглая немного подождет.

Любомира и Глафиры уже не было, а папуля кашеварил на кухне.

- Быстро ты погуляла. Что, опять тебя заставляют писать? - кивнул он на письма.

- Нет. Это староста отдал. Кто-то из Малых Колоколов соизволил вспомнить о нашем существовании.

Письмецо попроще было от Виктора. Опять пишет, чтобы я не смела играть в карты. Тем более со святым отцом. Это кто у нас тут в стукачи заделался? Надо будет провести следственное мероприятие.

Два письма с оттисками были замечательными. Одно от Велеса Романовича, в котором тот любезно разрешил приехать на предновогоднюю ярмарку и остановиться в доме его семьи. С пометками: "без охраны никуда чтоб не совалась" и "чтоб больше не связывалась с Мартой". Кто такая Марта, я узнала из второго письма. Некая Марта Дмитровна по-хорошему просит прибыть меня с вязаными заказами, что я обещала выполнить, но так и не собралась явиться пред ее светлыми очами.

- Папуля, а ты не хочешь в город съездить?

- На ярмарку? - правильно понял он.

- Ну да. Дали добро. Даже в гости пригласили.

К вечеру староста и отец Митрий с Ясминой пришли на очередную карточную партейку. Папуля донес Трофиму Гордеичу о моей просьбе и тот заявил, что сегодня же впишет наши имена в состав каравана. Дальше мы играли не отвлекаясь.

В какой-то момент в игре остались только я и староста. У меня на руках три шестерки и козырный валет. У старосты, по моим подсчетам, был один туз и козырная десятка. Его ход. С козырей пошел. Вальтом его! Бита. Какая же масть у тебя, многоуважаемый? Пойдем с сердечек - шестерка червей. Взял! Ура-ура! оставшиеся две шестерки я победно водрузила на плечи Трофима Гордеевича. Погоны!

- Олена! - возмутился староста. - Сколько можно меня обыгрывать? Я снова буду писать Велесу Романовичу, чтобы он на тебя управу нашел!

- Дак это вы пишете доносы?! - ахнула я. - Все же честно! И чего вы сразу военачальнику на меня жалуетесь? У меня, вообще-то папочка имеется!

- Да твой папочка - жулик тот еще! Потакает тебе во всем!

- Но-но! Не гоните баранов на наш курятник!

Двадцать медяшек перекочевали в мою кучку. Казино что ли открыть в нашем тихом месте? Делайте ставки, господа! И переименую наше Речное в Лас-Вегас. Лишь бы в Чикаго не превратилось.

Через день мы отправились в путь. Папуля опять арендовал у соседей Смолку и договорился, чтобы Тихон приглядел за нашим скотом. Загрузил в сани несколько шкатулок и табакерок, а я сложила самовязы: три шали, три комплекта шапок с ушами под котиков и один пояс из узелков с бусинами. Две шали я отложила на подарки бабуле и маме Виктора. Перчатки без пальцев, но с накрывающимся чехлом на пуговице, для Тимура. Для Олии тканевую куклу с волосами из разноцветных помпончиков, что наделали Марита и Владимир. Девчонке только четыре, вот в самый раз подарок для нее. Для Виктора я связала балаклаву с вязаным же забралом в качестве намордника. Бабка внутри меня была против того, что он ходит без шапки.

Темное утро разрезали свет от факелов и гомон мужиков, что тоже ехали торговать. В самый канун Нового года можно было выручить гораздо больше, чем в обычный ярмарочный день.

Караван тронулся. С нами в санях ехала Ясмина. Переговариваясь ни о чем и обо всем, я заметила блеск браслета на ее руке.

- Ты стала украшения носить?

Ясмина прикрыла рукавом браслет и прошептала:

- Никому только не говори. Это от Митрия.

- Это я поняла. А чего молчать-то?

- Это церковно-обручальный браслет. - тихо пояснил папа, повернувшись к нам.

- Я правильно поняла - вы зажали свадьбу? - прищурилась я. - Жмоты!

- Не положено церковнослужителям праздновать свое новое положение. - оправдательно шептала