Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни. - Егорина Ленина

- За-пе-вай! - крикнула в сторону ползущих.

- Что петь-то? - догнал меня Коля.

Глядя на ползущего Максимку я невольно вспомнила советский кинематограф.

- Там где пехота не пройдет,

И броне... э.. И лошадь в санях не промчится,

Максим на пузе проползет

И ничего с ним не случится!

Пришлось немного поправиться на местную реальность. Зато ребятня оценила и до села мы ползли под громкие вопли. Максимке не понравилось. Дурак какой-то.

До домов мы не доползли. Сил поднять голову уже не было, потому что я вертела ей из стороны в сторону, проверяя не отстал ли кто. Малышня сидела на спинах парней, а Олия на санках, что тащил Максимка. Девчонки упорно ползли наравне со всеми.

Я уперлась в чьи-то ноги. Перевернулась на спину и уставилась на Велеса Романовича.

- Отряд, становись! - прохрипела я, но была услышана. - В следующий раз надо будет ползти и смотреть куда ползем.

Руки мои сами раскинулись в стороны, а глаза уставились вверх. Небо было серое. Через пару часов будет темнеть.

- Почему вы ползете? - спросил Велес Романович и подхватил Олию на руки.

- Мы тренируемся. - уселся Тимур.

- Девочки тоже? - не поверил его отец.

- А чем мы хуже? - ответила Марита и остальные девчата ее поддержали.

- Вас уже дома всех ждут!

- Нас же отпустили до вечера. - слабо возмутилась я.

Меня закинули на санки, которые тащил Максимка. Куч залез мне на колени. Велес Романович хотел что-то спросить у моего телохранителя, но слова застряли так и не выйдя. Лицо Максимки было в черных разводах. Снегом попортил макияж. Жаль. Не полный эффект получился.

- Что с тобой? - все же выдавил Велес Романович. - Почему ты черный?

- Это от горя. - печально ответила я и свесила руку на снег. - Он так хотел еще повоевать, а нас уже дома заждались. Такой боец! Такой вояка! Вы его там, пожалуйста, тренируйте пожестче. Такой потенциал пропадает...

Я все-таки заткнулась, когда Максимка мне на руку наступил. Негодяй!

- Вези ее к дому и сдай Владияру. - распорядился военачальник Максимкой. - Остальных тоже проводи по домам.

Я только и смогла проводить взглядом Велеса Романовича, который ушел в сторону поля. Олию он посадил мне на живот.

У дома папуля меня стряхнул с санок и помог зайти в дом. Сказал чтобы я сняла заснеженные вещи и отправлялась в баню. Так и сказал! Иди, говорит, в баню, доченька.

Тимур ушел провожать всех по домам. Ответственный какой. Весь в отца, даром, что вылитый мать.

Из бани я вышла вялая как тухлый кабачок. Марита и Владимир ускакали с мамой домой. Ускакали на санях, запряженных Смолкой соседа. Это его сани стояли вчера с досками. Вот и сейчас папуля арендовал их и увез любимую с детьми.

Пока я отпивалась отваром Василены, вошел Любомир с отцом Виктора.

- Ну, и что ты скажешь? - уставились на меня оба.

- Добрый вечер?

Оба тяжело вздохнули.

- Что вы в поле такого делали, что все было как после сражения? - уточнил Любомир.

- Сражались. - коротко ответила я и добавила - И чай пили. И строили. И ползали. Вроде бы все.

Немой укор в глазах дяди и непонятное одобрение в глазах Велеса Романовича.

- Повезло. - сказал военачальник.

Любомир хмыкнул.

- Кому? - зевая уточнила я.

- Подозреваю, что всем.

- Я такая. - кивнула его словам. - Я могу, умею, практикую.

Выпроводив всех, я стала готовить ужин. Знахаркины снадобья творят чудеса. Спать еще хотелось, но сил немного прибавилось. Достала из подпола картошку, соленые огурчики, замороженные грибы и затопила печурку. Пока чистила да тушила я немного задремала за столом. Разбудил меня вскрик в сенях.

Протерла глаза и выскочила за дверь. Стон и ругань доносились из-под пола. Люк был открыт и из него торчала Максимкина голова.

- Ты еще не наигрался? - поинтересовалась я, помогая ему выбраться.

- Меня твой отец послал. - просипел выползающий Максимка.

- Это он правильно сделал. - кивнула я. - Мне тебя тоже послать?

- Послал к тебе, чтобы сказать, что он придет чуть позже. А пока мне надо сидеть тут с тобой. - недовольно пробурчал он.

- В сенях? Может хоть на кухню пройдем?

Картошечка с грибочками уже потушилась и мы вдвоем навернули по тарелочке. А там и папуля пришел. Максимка хотел посидеть с нами еще, но мой нежный папочка вежливо попросил убраться к чертям собачьим. Настоящий дипломат!

Первое письмо и азартные игры.

Открыла глаза. Почему так тяжело дышать? Куч? Ну ты и собака! Слезь с меня. Батюшки, как же все болит-то!

Я попыталась слезть с кровати, но упала, больно стукнувшись локтем. Лежу на животе на полу. Спокойно, Олена, от этого еще никто не умирал. Вроде бы. Взгляд натыкается на кучку собаки. Да сколько можно-то?! Глубокий вдох... Фу-у-у! Не дышать. Не люблю я ваши утры. И утры меня не любят. Взаимность - наше все!

- Олена? Ты где?

- Папулечка пришел. - прошептала еле слышно. - Папулечка меня непременно спасет. Папулечка хоро-оший!

Он поднял постанывающую меня и усадил на кровать.

- Где болит? - начал папа осматривать мою тушку, когда запалил горелку.

- Везде. - горестно вздохнула я и стала заваливаться на бок. - Даже веки болят. Что ж так плохо-то?

- Кряхтишь как старушка. - улыбнулся папа, сел рядом и обнял.

Я затихла. А как это? А почему? Я ведь не..., а оно вона как! И что делать, если...

- Что-то не так? - напрягся папа. - Ты затихла.

- Я немножечко, очень сильно забыла.

- Что?

- Я ж старушка. - подняла голову и охнула от боли в мышцах. - Это нормально?

- Понятия не имею. - честно сказал он. - Никогда сам не был старушкой и не забывал об этом.

Мы помолчали. Надо бы детей проверить. Надеюсь, никто не простудился и двигаться могут лучше меня. А то получится село зомбаков. Вот мы идем и подволакиваем ноги... Руки плетьми висят вдоль тела... Головы не в силах поднять... Мозги-и-и... Мозги, кстати, тоже болят.

- Староста вчера просил тебя зайти к нему. - вдруг вспомнил папа.

- А чего ты мне только сейчас