Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара - Анна Ледова

Вслед за ней заголосили и другие. Кто только накрутил этих девочек за ночь? Или они сами себя?

– Милые леди, – я заставила их сесть, успокаивая. Полукругом, как всегда учил отец: чтобы дети чувствовали сплочённость, но каждый имел возможность видеть наставника. Забавно, до чего же неискоренимы навыки тессы. – Уверяю, против вашей воли вас никто замуж не выдаст.

– Да-аа, у этих дикарей у каждого по золотому прииску и целому острову, мне папенька рассказывал! – уже чуть не рыдала одна. – А у нас неурожай и лесопилка сгорела! Мы разорены! Кроме титула и нет ничего! Да, да, леди, и не надо так смотреть! Отец же меня продаст просто!..

– А вы думаете, что эти благородные хойя настолько озверели от недостатка женщин, что просто так возьмут первую же, кого им предложат? – внезапно рассердилась я. – Уж кому-кому, а дэврам эти ваши титулы вообще ни на кой не сдались! Сердцем они выбирают, а не за внешность и не за богатства! И если дови сама нос воротит, то последнее дело – силой её брать!

Девицы от моего беспрекословного тона притихли. Да, вот и тесса Минци проснулась. Передо мной будто снова были мои маленькие ученицы, а не совершеннолетние аристократки. И я просто начала рассказывать им о Мота Нуи, где царит вечное лето, а золотые пески омывает ласковый океан. О смешливых и абсолютно счастливых дови. О деревянных резных домах удивительной красоты и бьющих из-под земли горячих источниках. О волшебном озере Таупо на вершине потухшего вулкана, которое лечит раны и прогоняет печали. О говорящих птицах и зарослях орхидей…

Боги, я даже не представляла, насколько сама успела полюбить те места! И уже соскучиться по ним. У нескольких девиц обеспокоенное выражение лица сменилось на мечтательное. А я говорила, говорила, говорила…

– Так это правда… Что вы… ну… тоже по любви? – тихо спросила Мариэлла. – По взаимной?

– А у дэвров по-другому не бывает, – улыбнулась я.

– Агась, – рыкнул Чёрный Вепрь, бесшумно возникнув позади девиц. – Чего трясётесь-то, красавицы? Атаранги-мана всем дови верховная мать. Чо ж, ещё за парочкой ваших не присмотрит, что ль…

Я с удивлением посмотрела на довольного Рида. «Верховная мать дови»? Список привилегий от случайного внимания ко мне стихийных духов всё ширился. А с обязанностями-то справлюсь? Хоть бы сначала их список предоставили… Но мой кайарахи только задорно подмигнул и тихонько рыкнул. А я с удовлетворением отметила, как затрепетали ресницы некоторых девиц, когда и остальные хойя вернулись с добычей.

Глава 25

Досуг дорогих гостей был расписан едва ли не поминутно – дворцовые устроители расстарались. Только для воинов, не привыкших к светской жизни, все эти развлечения были на один вкус. И довольно пресный. Фуршеты, прогулки, выезды, очередные представления местной знати, театр… Впрочем, лицедейское искусство им неожиданно понравилось. Правда, кажется, они не до конца поняли, что сюжет выдуман, и приняли происходящее на сцене за чистую монету. Героя-антагониста актёрам пришлось отбивать всей труппой от толпы варваров, возжелавших немедленного возмездия для злодея…

Воины явно скучали. Неизменно радовал их лишь королевский повар (озолотившийся в буквальном смысле слова на дэвровом аппетите) и встречи с леди. Но те происходили под неусыпным надзором старших дам – их родственниц, а то и сама королева следила, чтобы все приличия были соблюдены.

Удивительно, но самым смелым оказался Юн. Он почти каждый день прогуливался под руку со своей «беляночкой» Карлоттой в строго оговорённые часы. И, казалось, его совершенно не смущала ни перекошенная физиономия герцога Овильштанда, ни посмеивающийся принц Альберт, что неизменно шли следом, оберегая честь дочери и кузины. Разве что при виде её величества Юн краснел и бормотал, что в следующий раз со всего Мота Нуи накопает цветочков да привезёт… Чо ж «тётушку» не уважить. А потом один раз напрягся, почесал пробивающийся светлый пушок над губой и выпалил, что цветов прекраснее, чем она с племянницей, ни в одном саду не найти. Кажется, Карлотта окончательно пала именно после этих слов.

– Во чешет, салага! – ржали над ним старшие товарищи. А потом еле слышно шептали про себя, запоминая. – Нет цветка прекраснее, чем вы…

Я не вмешивалась. Некоторые дэвры сами проявили чудеса выдумки, используя отведённое для общих свиданий время. В ход шли записки, передаваемые через слуг и лично в руки, пока никто не видит. И робкие неуверенные комплименты. Мохайя Дичок охапками скупал цветы в городе для Мариэллы Боркен. С ними же он, правда, дарил и связки сушёной рыбы – ну потому что «вкусно же»! Кажется, притащи он ей связку дохлых мышей, та бы тоже только мило покраснела и с улыбкой приняла подношение…

Я присутствовала и на вечере талантов. И у той же графини Боркен техника игры оказалась на порядок выше моей. Или это новое знакомство вдруг придало чувственности её игре? Прекрасно знакомый дэврам вальс Ровени прозвучал так тонко, так выразительно, что я сама заслушалась. Но спохватилась первой. У дэвров были такие же дикие глаза как в тот раз, когда я впервые сыграла на рояле в маленьком домике на отшибе Ноош-Тейна. Я испугалась, что под впечатлением они снова забудутся, и в Мариэллу полетит град из золотых украшений. Но на этот раз их прибило настолько, что они с минуту сидели, не шелохнувшись, пугая своей неподвижностью и дикими глазами дам. Дичок отмер первым.

– Тесса, сестрёнка, ты уж извини, – глухо пробасил он, не сводя глаз с исполнительницы. – Ты, конечно, знатно пальчиками своими умеешь. А чтоб душу наизнанку и чтоб манукомихи внутри лётали – так это вот… Только щас понял…

– Погодь, а тесса не про кишки тогда говорила? – тихо усомнился кто-то. – Ты уж леди похвали как надо. Мне вот, леди, ваще зашло. Вот прям спасибо. И Дивельстер ваш – ваще красава, мировой мужик, да, ребзя?

– Благодарю вас, – прошелестела Мариэлла, не поднимая глаз. – Кристоф Дивельстер, композитор и автор этой мелодии, мой двоюродный дядя. Он лично учил меня игре на рояле. Так я вам… вам понравилась моя игра, господин Мохайя?

– Всю жизнь только вас и слушал бы, леди, – в тон ей еле слышно ответил Дичок.

А ведь услышала. Ещё бы: тишина стояла такая, что тех самых трепещущих манукомихи можно было в