Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара - Анна Ледова

– Натаниэль, вы только посмотрите, в кого превратились! Эти новомодные баглорские единоборства до добра не доведут! Фехтование – вот единственно допустимое занятие для вас. А ещё вы разъелись, а оттого так раздались в плечах! Где ваше былое изящество? Вы топаете, как слон! Ну-ка, выпрямитесь, молодой человек! И оденьтесь, как подобает!

Дэвров я слёзно упросила потакать ему во всём.

– Да чо ж, сестрёнка, неясного, – пожимали плечами они. – Ну, стукнутый немножко. Так тохунга ему мозги-то поправит, раз совсем набекрень…

А вот маму в связи с этим они искренне жалели и ходили за ней толпой, пытаясь во всём угодить. То дверь придержат, то с зонтиком за ней бегают, чтобы не обгорела на солнце. Маму это поначалу пугало, а в присутствии Чёрного Вепря она до сих пор испытывала неловкость.

Пусть атмосфера на корабле была расслабленной, не в пример той строгости во дворце, но Имельда зорко следила за своими «малютками», чтобы не переходили границ. А то один раз уже застукала Медоеда и Хелену Йовенес, трущихся носами на камбузе. «Нет уж! – негодовала она. – Сначала предложение, как положено, а потом и хони, и всё прочее! Ну, или хотя бы прятались получше…»

Впрочем, именно она смогла деликатно разъяснить моей матушке, что для атаранги-маны и кайарахи делить одну каюту – это только по вельтарингским понятиям порок и разврат, и что дочурка её, то есть, я, уже давно выше привычной морали…

Мота Нуи встретил весельем, цветами и пением. А я будто вернулась домой. И первым же делом зарылась босыми ступнями в горячий золотой песок. На побережье я заметила несколько кораблей под баглорскими и виндейскими флагами: с подписанием мира сразу потянулись торговые караваны в Вельтарингию, а острова были удобным перевалочным пунктом.

В самой крупной па, Таваики, уже отстраивались новые улицы-спирали. Ошеломлённых жарой и яркими красками новоприбывших гостей разместили быстро и с комфортом. Маму и отца я поручила заботам Атурунги и Агны. Теви Минци по дороге пристально рассматривал местных детей, гурьбой носящихся от фаре к фаре.

– Хорошо, очень хорошо, – приценивался он к будущим объектам своих изысканий. – Чистые зверята… Эй, кудрявенький, ну-ка иди сюда! Вечером придёшь ко мне, будем учиться. Вот из тебя-то я и сделаю настоящего джентльмена…

– Ну, это вряд ли, – пробормотала я себе под нос, опознав в загорелом до черноты бесёнке младшую Ригель-Войц, неугомонную Тавелу. – Но ты, Тави, обязательно приходи.

Теви Минци общение с детьми однозначно не помешает. Может, вспомнит, как это было раньше. Он ведь не всегда такой непримиримый и своенравный. Уважал бы его до сих пор Альберт, не будь в теви и других качеств? Чуткости, мягкости, любви к своим ученикам?

Тохунга пришла сама. Долго качала головой, застав его в перепаде двух состояний: от требовательного главы семейства до растерянного мальчика, испугавшегося шаманки. И ушла, ничего не сказав. Лишь через два дня принесла какие-то травы, наказав поить отца свежим отваром до полной луны. Девять дней теви Минци плевался, ругался на чём свет стоит, клял дикарей, что задумали его отравить, но всё же послушно пил, иногда пуская слезу от обиды. Мне она тоже принесла особые корешки, от которых ненадолго мутилось сознание, но зачем мне их употреблять, так и не объяснила.

В полнолуние Рид по наказу тохунги отвёз нас с отцом к волшебному озеру Таупо.

«Ар-ргх, атаранги-мана, – заплескались вокруг меня мелкие рыбки и озеро слегка забурлило. – Слышишь меня, знаю… Уважь, напои кровью…»

– За двоих даю, Те Ваи, хозяин воды, – предупредила я и полоснула ножом по ладони. – Тот, второй, со мной одной крови. Прими его, как меня. Смой с него печаль, забери лишнее.

«Много просишь, – недовольно булькнула набежавшая волна. – Да и не всё мне по силам… Ладно, веди уж, не обижу. И этот, моим огненным братцем обласканный, пусть тоже заходит. Зла не держу».

Теви Минци, опоенный на ночь очередным зельем, даже не сопротивлялся. Лишь заворожённо смотрел в чёрные воды и позволил Чёрному Вепрю себя раздеть. Вышел из озера он очень тихим и с совершенно ясным взглядом. А после проспал двое суток подряд.

Не знаю, наверное, наивно было рассчитывать на чудо… Его и не произошло. Отец по-прежнему жил в своём мире, разве что стал заметно спокойнее. Матушку радовало и это. Однако тохунга осталась очень довольна.

– Вот теперь вижу, – каркнула она. – Спасибо, Те Ваи, дух ясности, да будут воды твои вечно прозрачными. А ты следующей луны жди, атаранги-мана.

Принесла новых трав и вновь пропала на месяц. А я… просто жила. За это время успело смениться много лиц вокруг. Уезжали одни, приезжали другие. «Принцесса Эльжбета» и пара кораблей попроще курсировали каждую неделю. Несколько девушек из королевских фрейлин выразили желание остаться навсегда, смущённо поглядывая на избранников, другие вернулись в Астеви-Раш. За этот месяц провели две брачные церемонии, теперь уже по всем правилам – пышные, яркие, весёлые. Это были Дичок с Мариэллой и Эхра Мохнатый со своими «Ушками». Конечно же, Мелинда Эгмант не смогла возразить выбору дочери. Тем более что у Магреты уже наметился животик, а светилась она так, что собственная мать разревелась, наконец признав её красавицей. А как могло быть иначе – ведь дэвры в первую очередь ценили красоту души, а не тела. Кажется, и её мамаша наконец смогла это рассмотреть.

Ник выклянчил три недели отпуска, вернувшись вместе с нами, и порядком успел всем осточертеть. Ещё он буквально требовал у Мелли, чтобы та с Вангапу позволила ему устроить для них свадьбу. «Отстань, оглоед, – ворчала она. – Вот бы тебя уже медведица какая утихомирила». «И так норм», – соглашался Ярый.

– Сама-то не хочешь, аурем? – спросил как-то Рид. – Ну, чтобы со всеми делами…

– Разве не жена я тебе и так, сердце моё? – улыбалась я. – Хочу. Только не для себя. Для родителей. Чтобы отец видел. Но всё понимал при этом…

На следующее полнолуние я сплела ловушку из собственных отрезанных прядей и снова поднялась с отцом на вершину Таухары.

«Ар-ргх! Отпусти, атаранги-мана! – просвистел попавшийся в силки вольный ветер. – Чего от меня хочешь?»

– Отпущу, Те Хау, хозяин ветра. И подарю тебе яркие ленты и звонкие колокольчики, чтобы веселили тебя своей музыкой. На сотне деревьев повяжу. От себя и от того, второго, чей дух во