Хризолит и Бирюза - Мария Озера

меня притягивала его манера общения. Проницательный взгляд ледяных глаз проникал глубже, чем казалось возможным, словно он не просто смотрел на собеседника, а раскладывал каждый жест, каждую интонацию на составляющие, разгадывая человеческую сущность.

Его выбор вина был столь же точен и странен для меня. Он предпочитал вирдумларское красное сухое десятилетнее вино и заказывал его неизменно. Каждая бутылка, которую он выбирал, казалась путешествием — медленным, насыщенным и глубоко личным. В этом клубе, полном искушений и безграничных возможностей, его выбор казался оазисом спокойствия, островком тишины среди бушующих страстей.

Мне хотелось узнать о нём больше, но каждый раз, когда я пыталась заговорить, он мягко уходил от разговора, ласково называя меня «джанум». Я не имела ни малейшего понятия, что это означает и на каком языке, но слово звучало словно музыка — с лёгкой ноткой нежности, которая разжигала моё любопытство. Я пыталась расшифровать его смысл, но его улыбка всегда говорила больше, чем слова.

Наслаждаясь — если так можно назвать — обществом мужчин, которые развлекали меня своими похабными шутками и неожиданно глубокими рассуждениями, я почти не заметила, как к мне подошла одна из девочек. Она наклонилась ко мне и прошептала то, чего я боялась целых полгода.

Меня купили.

Глава XXXI

Глаза испуганно метались по огромной гостиной в поисках Нивара. К счастью или, скорее, к несчастью, он сидел на своём месте, облокотившись на кресло и подпирая подбородок. Второй рукой он держал стакан с алкоголем, но не пил. Мой молящий взгляд он так и не заметил.

Я ускользала от его внимания, словно тень, растворяющаяся в полумраке. Нивар, казалось, был затянут в свои мысли, и страх сжимал сердце. Стены, обрамлённые роскошными картинами и тяжёлыми занавесками, казались наблюдателями, а я — единственной, кто терял слова.

Каждый шорох, каждый гул разговоров становился невыносимо громким. Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как холодный пот выступает на лбу. Вокруг звучал смех, но между нами царила глубокая тишина — как будто мы оказались на разных планах существования.

Мне захотелось пробиться сквозь его молчание, как солнцу удаётся пронзить дождь, и я невольно задержала дыхание. Он медленно повернул стакан, и капли алкоголя закружились внутри. На мгновение я уловила слабый отблеск интереса в его глазах, но тут же он вновь погрузился в тишину, оставляя между нами пропасть молчания.

Из хозяйского крыла вышла Жизель. Она выглядела как натянутая струна: лицо искажено раздражением, глаза блестят от напряжения. Я извинилась перед симпатичным аристократом, быстро спрыгнула с его колен и поспешила за ней, стараясь скрыть любопытство.

Жизель шла быстро, не оглядываясь, а я едва успевала за ней. В коридоре пахло свежезаваренным кофе, резко контрастировавшим с вечерней напряжённостью. Ноги гудели от высоких каблуков.

— Всё в порядке? — тихо спросила я, закрывая за собой дверь.

Сначала Жизель хотела проигнорировать мой вопрос, но затем подняла на меня хищный зелёный прищур.

— Анонимно на твой счёт поступила крупная сумма денег, — сказала она низким напряжённым голосом, копаясь в ящиках комода.

— Так это же замечательные новости, — произнесла я понуро, обходя кожаный диван посреди комнаты.

— Неприлично крупная, Офелия, — бросила на меня свирепый взгляд. Мне показалось, что глаз дернулся. Я сжалась, чувствуя навязанный укол вины.

— И проблема в том, что я не знаю, кто именно это был, — продолжала Жизель, раздражённо разбрасывая вещи в ящиках. Через несколько минут в её руках оказалась плотная черная лента, и она захлопнула дверцу. — Этот таинственный заказчик передал всё через посредника и выдвинул свои требования.

Женщина подняла ленту, демонстрируя её мне.

— Завязать руки?

— Глаза.

Меня одолела дрожь, переживания заполонили голову. Меня мог кто угодно купить в этом клубе: и тот, кто видел меня много раз, и тот, кто пришёл впервые. Но кто мог обладать, как сказала Жизель, «неприличной» суммой? Мне очень хотелось верить, что это был Нивар, но после полугодового молчания мысль казалась невероятной. Да и если бы он, то разве Жизель была бы в неведении?

Дрожь, терзавшая мои конечности, была не только от страха — она злила меня, ненавидя каждую искру неопределённости, которая могла привести к открытию того, чего я так боялась. Я считала, что нашла свой идеальный баланс, что могу контролировать эту стабильность… но это было иллюзией.

Жизель не произнесла ни слова, уселась за стол и начала заполнять какие-то бумаги. Мне так хотелось услышать от неё хоть что-то ободряющее, но вместо этого я столкнулась с пронзающей тишиной.

Я прошлась по кабинету, останавливаясь у окна, вглядываясь в вечерний город, словно последний раз вижу мир чистым и непорочным. Мерцающие огни всегда манили, как обещание лучшей жизни, а сейчас лишь подчёркивали мою растерянность.

— А если я откажусь? — тихо произнесла я, всматриваясь в моросящий дождь, каждая капля которого билась о стекло, как отражение моих сомнений.

Жизель подняла взгляд. Её глаза вспыхнули яростью, почти физической. Она сжала кулаки на столе, словно готовясь ударить не меня, а саму ситуацию.

— Ты что, шутишь?! — выпалила она, голос сотрясался от напряжения и раздражения. — Ты серьёзно говоришь об отказе?!

— Я… я не понимаю, — тихо начала я, стараясь сохранять спокойствие, — почему это так важно для тебя… Есть девочки, готовые на всё за такие деньги…

Жизель резко встала. Кресло скрипнуло под её движением, а глаза сияли свирепостью. Она подошла ко мне почти вплотную, так что я ощутила её дыхание.

— Офелия! — проревела она, указывая на меня пальцем, — ты всегда была слабой! Всегда! Всегда! Боялась сделать шаг вперёд, пряталась за своими оправданиями! Ты думаешь, что жизнь — это подарок, а не вызов?!

Я отшатнулась, сердце сжалось от внезапного напора.

— Слабой? — выдавила я, гнев поднимался изнутри. — Ты не понимаешь… через что мне пришлось пройти!

— О, пожалуйста! — Жизель фыркнула, резко сев на край стола и ударив кулаком по его поверхности. — Ты выбираешь оправдания там, где нужны действия! Это твоя жизнь, Офелия! Ты сама сделала этот выбор! Никто не держал тебя за руку и не вел к этому! И теперь… теперь только ты сама сможешь пережить последствия!

Она ткнула в меня пальцем, как кинжалом, и сделала шаг ближе, так что я почувствовала её контроль физически.

Я отвернулась к окну, пытаясь унять дрожь внутри, но её слова продолжали рваться в голове, словно острые стрелы. Все вокруг казалось таким холодным и безразличным, но внутри меня разгоралось пламя гнева и растерянности одновременно.

— Я не уверена, что смогу, — тихо сказала я, почти шепотом.

— Ну тогда я просто не понимаю, зачем ты