Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

— Ну что же ты молчишь, Зина? — шептал он, его дыхание щекотало. — Разве ты совсем немая? Я хочу послушать твой голос. Он наверняка такой же загадочный, как и ты сама. Расскажи мне что-нибудь... О Дальних Землях, о себе... Или просто скажи моё имя. Тирам. Попробуй, это не сложно.

Он становился настойчивее — его рука скользнула по моему плечу, а вторая потянулась к ткани на моём лице, как будто хотел поправить её, но я знала, что это лишь предлог. Он не хватал грубо, не рвал — нет, он хотел, чтобы я сама сдалась, сама открыла ему лицо. Это была его игра: наглая, самоуверенная, как он привык, что все перед ним склоняются, стоит ему лишь щёлкнуть пальцами. Я ещё сильнее стиснула зубы, чтобы не вырвалось ни слова.

«Не узнаёт, — повторяла про себя. — Пока не узнаёт. Но если услышит голос или увидит лицо — мне конец…!

— Ну же, будь хорошей девочкой, — продолжал шептать Тирам, его губы почти коснулись моего уха, а пальцы заиграли с тканью, слегка оттягивая её. — Я ведь твой господин, Зина. И я не прошу ничего чрезмерного. Просто покажи мне своё лицо. Видишь, как я забочусь о тебе? Принял в своём дворце, угостил на пиру... Сделай и ты мне приятно. Это будет наш маленький секрет. Никто не узнает…

Его слова лились сладко, но я чувствовала в них яд. Уж я-то точно, чего стоят увещевания правителя Торесфаля…

Он наклонялся ещё ближе, его рука скользнула по моей щеке через ткань, заглянул в глаза так, будто хотел выудить из них все тайны. Я отводила взгляд, но Тирам не отставал, его пальцы всё настойчивее тянули шаль, не срывая, но намекая: «Сдайся сама — всё равно будет по-моему…».

Тряска во мне усилилась — страх мешался с яростью. «Вот же подонок… — думала я. — Этот гадёнышь со мной не флиртовал даже в первую брачную ночь, а тут вон как раздухарился…»

Тирам, видимо, понял, что уговорами не возьмёт, и его глаза вспыхнули раздражением. Он схватил шаль резче, пытаясь сорвать её одним движением. Я инстинктивно вцепилась в ткань руками, не даваясь, отталкивая его. Завязалась борьба — тихая, но яростная: он тянул, я держала, он шипел что-то сквозь зубы, а я молчала, только дыхание срывалось. Его лицо исказилось злостью, золотые глаза потемнели, и он уже не шептал, а рычал тихо:

— Да что с тобой, упрямая? Покажи лицо, немедленно!

Я вывернулась, шаль едва не порвалась. Ткань затрещала. Тирам схватил меня за запястье, прижимая сильнее к стене, его дыхание стало тяжёлым от злости.

— Ах, ты, интриганка! Нравится играть?!..

И в этот миг коридор разорвал оглушительный, величественный голос, эхом отразившийся от стен:

— Тирам!

Глава 87.

Голос, прогремевший в коридоре, принадлежал Великому Митроилу — этот рокот невозможно было перепутать ни с чем. Он вышел из тени, его алая мантия колыхнулась, как пламя.

— Достопочтенный дракарий, — произнёс он спокойно, но с той непререкаемой силой, что заставляла всех вокруг замолкать. — Не желаю отвлекать вас от... государственных дел, но кое-какие моменты требуют вашего скорейшего внимания.

Тирам замер, всё ещё прижимая меня к стене, но его хватка ослабла. Я видела, как в его золотых глазах мелькнула ярость — чистая, как у ребёнка, которого оторвали от любимой игрушки. Но за яростью скрывался страх. О, да, он боялся Митроила, этого тёмного жреца, который держал в руках нити судьбы всего Торесфаля.

Тирам выпрямился, отпустил мою шаль и зарычал тихо, но злобно:

— Что, прямо сейчас?

— Увы, мой повелитель, — ответил Митроил, и в его голосе не было ни капли сожаления. Он просто поднял руку, жестом указывая Тираму подойти ближе.

Дракарий скрипнул зубами, весь кипя от злости — прервали его забаву, да ещё и так бесцеремонно! Он бросил мне через плечо, с обещанием в глазах:

— Скоро увидимся, Зина.

И пошёл к Митроилу, ступая тяжело, как будто каждый шаг давался с трудом.

Я стояла, и мне казалось, что служитель культа смотрит прямо на меня. Прямо в душу заглядывает, видит все мои секреты. Но на самом деле я не могла разглядеть его взгляд — капюшон скрывал всё, только тьма там клубилась. Единственный «глаз», который был виден, — это Око Дракона, амулет, висевший на шее Митроила. Он иногда проглядывал из-под мантии, поблёскивая драгуром и алацирсом, и казалось, что этот глаз живой, следит за мной сам по себе.

Тирам подошёл к жрецу, и тот наклонился к нему, что-то прошептал на ухо — слова утонули в воздухе, не долетев до меня. Затем Митроил увлёк дракария прочь, и они скрылись за углом коридора. Я с трудом перевела дыхание.

«Слава тебе Целлиана, пронесло... Вот только куда же теперь идти?..»

Что-то подсказывало мне, что правильней было бы пойти в противоположную сторону. Или вообще обратно в комнату, к Санне, и больше не искушать судьбу.

Однако ноги сами понесли меня следом. Не могла я просто так уйти — любопытство жгло, да и страх подгонял: нужно понять, что они затевают. Я кралась тихо, как мышка, прижимаясь к стенам, дошла до угла. Там, в нише, они остановились, и изо всех сил напрягла слух.

Тирам всё ещё негодовал, голос его дрожал от злости:

— ...и зачем нужно было меня отвелекать? Подумаешь, залётная морекндалька... Мне было просто интересно!

Митроил перебил его спокойно, но твёрдо:

— Правителю следует быть более терпеливым, мой повелитель. Новый ритуал Целлианы уже скоро, и вам снова будет дарована невеста...

Тирам фыркнул, как разъярённый дракон:

— Да надоели мне эти невесты! Курицы безмозглые! Если очередная будет такой же тупой, как и все остальные!..

— Тише, — осадил его Великий Митроил. — Стены имеют уши.

Я сама себе заткнула рот рукой, чтобы не ахнуть вслух.

«Все остальные»?!..

Значит, речь вряд ли о двух бывших жёнах... Очень вероятно, девушек было больше, намного больше...

Сколько же их было за прошедшие года? Сколько раз Тирам «женился», а потом избавлялся от «неугодных»? При самом страшном раскладе, бедных девушек могло бы аж до девяти — ритуал Целлианы проводился лишь раз в год, а предыдузий дракарий скончался как раз девять лет назад…

И что же в таком случае