Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

произошло с детьми? Неужели у всех дети умерли? Ни за что не поверю. Мои подозрения, что ребёнок жив, только усилились. Надо срочно найти няньку, Эллаю, и любой ценой добиться от неё правды. Она знает, она должна знать!

Я попыталась вспомнить что-то из воспоминаний Киоры — они иногда всплывали, как обрывки снов. Да, кажется, няня дракария живёт в другом крыле замка, в старых покоях, где слуги и прислуга. Если она ещё здесь, то наверняка просто не покидает своей территории — старая ведь, как и я в прошлой жизни. Я развернулась и пошла в ту сторону, стараясь держаться теней. Коридоры вились, как змеи, но я ориентировалась по памяти Киоры — вот лестница вниз, вот поворот направо...

По дороге я прошла мимо зала для пиршеств — двери были приоткрыты, и оттуда доносились голоса. Я заглянула осторожно, и то, что увидела, ударило под дых.

Райли сидел за столом, голова его клонилась набок — кажется, он перепил вина, глаза стеклянные, а рядом с ним ворковала Дардэлла. Она наклонилась к нему близко-близко, её рука на его плече, а губы...

Пред Оком Целлианы!..

Дардэлла склонялась так, что не осталось монений, чем можно заниматься в такой позе…

Ужас обжёг меня, как кипятком.

«Нет... Нет, Райли, ты же не...»

Я отскочила прочь, не в силах смотреть, и тут же врезалась в кого-то позади.

Твёрдого, как стена, и холодного, как лёд.

Развернулась, и сердце ушло в пятки. Великий Митроил. Я оказалась с ним прямо лицом к лицу — хотя теперь убедилась окончательно: у него нет лица.

Глава 88.

Я уставилась в эту тьму под капюшоном, сердце заколотилось, как сумасшедшее. Хотела отшатнуться, убежать, но ноги приросли к полу, а Митроил стоял неподвижно, как статуя.

Он вёл себя довольно странно. Вместо того чтобы схватить меня или заорать «Стража!», служитель культа вдруг заговорил ласково, почти отечески, как будто мы на дружеской беседе:

— Не бойся, дитя. Ты, должно быть, заблудилась? Дворец велик, а ночь темна.

Я замотала головой, как кукла на пружине, и попыталась обойти его — уйти, скрыться, пока не поздно. Но он шагнул в сторону, преграждая путь своей алой мантией, и голос его стал ещё мягче:

— Не торопись. Позволь, я провожу тебя, чтобы ты больше не потерялась в этих коридорах.

Что мне оставалось? Кивнула, молча, и пошла рядом с ним. Он двигался плавно, бесшумно, как тень, вёл меня по замку. И вскоре я поняла — идем мы точно не в наши покои. Коридоры становились уже, факелы реже, а воздух тяжелее, с запахом пыли и старых тайн.

Я покосилась на Митроила, пытаясь понять, что у него на уме, но он даже не повернулся, только бросил через плечо:

— Если что-то хочешь сказать мне, просто разомкни уста и скажи. Здесь нет чужих ушей.

Я упорно молчала, сжимая губы.

«Нет уж, не на ту напал. Голос мой — это верный способ себя выдать…»

Он не настаивал, просто вёл дальше, и вскоре мы оказались в какой-то тайной нише за гобеленом — маленькой комнате, скрытой от глаз, где стены были обиты толстым бархатом, а дверь заперта на тяжёлый засов. Никто нас не увидит, никто не услышит…

Митроил остановился, молча, выжидая. Я стояла, как вкопанная, не понимая, чего он хочет, но молчала упорно, как партизан.

В конце концов он вздохнул — или мне показалось? — и произнёс тихо:

— При мне ты можешь не бояться говорить... Киора.

Шок ударил, как молния. Я уставилась на Великого Митроила, рот открылся сам собой:

— Вы... вы знали?..

— Разумеется, — ответил он спокойно, как будто говорил о погоде. — Как только ты появилась в тронном зале.

— Вы всё это время знали? — прошептала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Он как бы посмеялся — рокот в голосе стал мягче, почти весёлым:

— Конечно, дитя. Мне и самому было непросто поверить, что это ты. Однако сомнения быстро рассеялись. Око Дракона видит многое.

— И остальные? Остальные тоже знают?.. — выдохнула я, хватаясь за стену.

Он снова засмеялся, на этот раз явно:

— Остальные? Тирам и Дардэлла? Нет, они не знают. Хотя ты ходишь по краю драконьего клыка, Киора. Один неверный шаг — и пропадёшь.

— Но почему вы меня не рассекретили? — спросила я.

Великий Митроил помолчал, как будто размышляя, а потом ответил:

— Мне стало любопытно, зачем ты здесь. Я полагал, ты давно мертва, однако, если и спаслась каким-то образом, последнее место, куда бы ты стремилась попасть, — дворец дракария. Но ты пришла именно сюда. Добровольно. И меня это... заинтриговало. Так что мне бы хотелось узнать — зачем ты тут?

— А вы разве не догадываетесь? — парировала я, набираясь смелости.

— Увы, некоторые мотивы абсолютно непостижимы для меня, — сказал он, и в голосе мелькнула ирония. — Так откройся же мне, Киора, зачем ты тут?

Я вздохнула — деваться некуда. И призналась:

— Я хочу знать, что стало с моим ребёнком.

Митроил снова помолчал, а потом повторил то, что я уже слышала:

— Ты зря теряешь время, дитя. Это больше не твоя забота. Твоё дитя в руках Великой Целлианы.

— Но я должна знать! — воскликнула я. — Вы же знаете… Вы… Знаете…

Он наклонил голову — или мне показалось? — и самодовольно пророкотал:

— Сначала расскажи ты. Как ты выбралась из-под охраны? Проводник твой был надёжным, но... что произошло?

Я рассказала правду — о торгаллах, о смерти Брунара, о том, как еле спаслась. Митроил слушал молча, а потом заявил резонно:

— В таком случае ты сглупила аж несколько раз подряд. Всё это либо слишком глупо, либо настолько гениально, что даже я не в силах постигнуть всю глубину твоей мудрости, Киора.

— Вряд ли я поступаю мудро, — призналась я. — Зато поступаю по совести и чести.

Митроил усмехнулся:

— А всегда ли и все с тобой поступали по совести и чести? Мир жесток, Киора. И те, кому ты верила ещё утром, прямо сейчас млеют в чужих объятьях…

Это было как удар под дых — он намекал на Райли, на то, что я увидела в зале. На Дардэллу, на поцелуй...

Больно кольнуло в сердце, но я попыталась держаться, выпрямилась:

— Может, и не все. Но я не могу иначе.

Голос