Княжий венец - Анна Михайлова

Старой дубравы волхву пришлось делать в два этапа. Сначала до границ своих земель, стараясь не обращать внимания на полуобморочный вид наследного принца. Да, хождение в подпространство, особенно в первый раз – всегда незабываемо. Впрочем, сестра его в свой первый раз держалась куда как лучше. И вправду – самая сильная духом в семье. А вот каганчи остался без завтрака и с потрясением на всю жизнь.

После того как продышался валорец, Драгомир мысленно вызвал хозяина здешних земель. Правила есть правила, и те, кто поставлены следить за ними – соблюдать должны строже других. Поэтому поначалу пришлось ждать, когда до них доберутся, а потом просить – максимально вежливо и аккуратно. Потому как седовласый волхв Даждь-бога отличался ой непростым характером. Но пришлось его просить пропустить через земли. Да еще с чужаком и иноверцем! Виданное ли дело! Вытянулось лицо у старого служителя, отрыл было рот, чтобы разворчаться привычно, но по глазам Верховного понял – не стоит сейчас вопросов задавать. Да и не стал бы Драгомир тратить время на разговоры. Не до того. Чуял, как время, словно песок сквозь пальцы, улетает. А уж чуйке своей привык доверять. Оттого на прямой конфликт бы пошел, если бы потребовалось. Но – обошлось, открыл им Водосвят дорогу.

До городка приграничного, высоким частоколом более на крепость военную похожего, действительно пришлось добираться пешком. А куда было деваться? Удивились воины на дозоре, даже сразу пущать не хотели – откуда странные такие? Пешком да с одной котомкой. Насилу добились от них к начальству отвести, благо дело один из стражников – миргородец, признал волхва верховного по приметным волосам.

После непродолжительной беседы с начальником гарнизона, колоритным путешественникам дали доступ в конюшни. Лицо Джанибека перекосило, словно бадью ранних яблок зараз съел. Скривившись, глядел он на местных беспородных животин, на которых даже в дозор идти невместно – суслики засмеют. Каганчи закатил глаза. Это он – тонкий ценитель и лучший всадник в валорском войске должен сесть на вот этот итог позорной связи ишака и мула? Невысокие, мохноногие, нескладные. О, Небо! Но делать было нечего. Опытным глазом отобрал самых выносливых, с хорошим ходом – и началась гонка. Со временем и обстоятельствам

В степи, надо отдать должное, Джанибек вел себя абсолютно уверенно, напоминая скорее пустынного волка, чем изнеженного роскошью принца, каким старался казаться на людях. Удобно, когда тебя недооценивают, больше пространства для маневра. Но сейчас, с белоголовым шаманом они делали общее дело, потому притворятся нужды не было. Скинув дворцовую личину, валорец был внимателен и собран, как хищник на охоте. Читал степь, как открытую книгу – безошибочно находил воду, безветренное место доя ночевки или хворост для костра. Драгомир лишь задавал направление, раскидывая поисковые заклятья. Отдыхать было некогда, делали лишь короткие перерывы, чтобы совершенно не загнать лошадей и скачка-скачка-скачка. Пусть каждый руководствовался своими интересами, но оба хотели одного – успеть.

Осень в степи – не чета лесной, тут от холода схорониться негде. Испытывает она на прочность всех, кто посмел побеспокоить ее покой и не залег предусмотрительно в спячку. Оба всадника молчаливо терпели пронизывающий до костей леденящий ветер, что словно в насмешку бросал им в лица то мелкие капли дождя, а когда всадники лишь плотнее кутались в плащи – сыпал мелким колючим снегом. Лошади, всхрапывая, согревались скачкой, а всадникам оставалось лишь сцепить зубы.

Во время коротких ночлегов, чтобы развеять царившее меж ними легкое недоверие, Драгомир у костра начинал говорить – поначалу рассказывал о том, как жила Тами в Миргороде, как сдружилась с его женой, как талантливо преподавала. Постепенно Джанибек втянулся, начал рассказывать о ее детстве, как они с братьями ее обожали, несмотря на то что у них разные матери. Но маленькая девочка, единственная отрада отца, умудрялась делать так, чтобы никто не ссорился. Даже во время самых азартных игр. Рассказывал, как сам обучал ее владению кинжалом – тайком, чтоб не увидали строгие няньки гарема. Как она, уже подросшая, отстаивала право учиться и ездить в поездки, помогая своей Тьмой людям. Как плакала единственный раз за все детство – в пятнадцать лет, когда умерла ее мать. После бесед с каганчи, Драгомир, даже если бы не видел обезумевших глаз своего князя и друга, понял, что сделает все, чтобы заполучить валорку в княгини.

Неожиданные, еще не друзья, но уже союзники, ехали одвуконь, пересаживаясь и меняя лошадей по очереди, пока обе не выбивались из сил. Казалось, этот невыносимый непроходящий холод и скачка никогда не кончатся. Но жалеть себя никто из мужчин не собирался. Только так можно было преодолеть невероятное расстояние, что разделяло их и свадебный обоз.

Нагнали гигантскую гусеницу из обозов и людей только к концу третьего дня. Пыль, поднятая скоплением мерно идущих животных, была в степи лучше любого компаса. Все это медленно ползло, скрипело, мычало, топало. Когда подъехали ближе – к ним выехала ощетинившаяся охрана. Драгомир предполагал долгие препирательства, как у приграничной крепостенки, но Джанибек резко рявкнул по-валорски. С упоминанием нетрадиционного способа рождения обнаглевших воинов на свет. Вмиг его признали даже те, кто ни разу каганчи в глаза не видали. Драгомир, пряча ухмылку, огляделся – вереница упряжей уходила за горизонт, туда, где садилось солнце. Боги, да никак половину своей столицы собрался каган отдать в приданное дочери?

Перед ними с Джанибеком все до единого склоняли головы, даже не смотря на пропыленную одежду и изрядно помятые лица. Власть люди чуют инстинктивно, как стрелка компаса – север. Они ехали мимо обозов с сундуками, тюками, баулами в которых было все – от драгоценностей и нарядов до посуды и мебели. И разумеется – слуг и служанок, чтобы предвосхищать малейший каприз валорской принцессы. Даже если брак вынужденный, каган должен был не ударить в грязь лицом. А максимально поразить роскошью степняков.

Джанибек, не обращая внимания на низко кланяющихся людей, уверенно вел лошадь к голове колонны. Но слух о прибытии самого наследного принца оказался быстрее – к ним навстречу подъехал щеголевато одетый юноша лет семнадцати, на холеном жеребце. Усыпанное камнями оружие и упряжь, пальцы в драгоценных перстнях и расшитая золотом меховая одежда. Все кричало о родстве с валорским правителем. Он пытался напустить на себя строгий надменный вид, но несмелый пушок вместо усов и нарочито сдвинутые брови заставляли лишь прятать улыбку: перед ними был мальчик, который играл в мужчину. Лихо заломив шапку, гордо морозил уши, лишь бы его лицо было видно каждому в караване.

- Джанибек?! Я думал