Княжий венец - Анна Михайлова

Тами огляделась, будто в первый раз увидав каменные, затейливо украшенные хоромы. Те, что в скором времени станут ее домом. Ее семейным гнездом. От этой мысли поневоле перехватило дух. Оттого растерялась и беспрепятственно позволила мужским рукам ловко стянуть ее с лошади. Сильные пальцы сжались на талии, тогда как губы зашептали на ушко очередное провокационно-возбуждающее обещание. Закусив губу Тами, со смущенной улыбкой невольно пошатнулась, ухватившись за могучие плечи любимого мужчины. Ее скала, ее опора.

- Мири? – кто знал, что звук бесконечно родного голоса станет стрелой в сердце.

Все еще с самодовольной улыбкой на губах Велеслав нехотя обернулся.

- Джаник?!

- Вы знакомы?

- Сестра это моя! Мири, ты что тут делаешь? Ты же замужем!

Глава 41.

- Вот как? – всего на секунду любимые руки сжались крепче на ее талии. Словно он боролся с мыслью прижать ее к себе накрепко. Но через мгновение пальцы разжались. Невыносимо медленно он поднял на нее взгляд и Тами вздрогнула: в светлых, отдающих зеленью глазах лютый, прожигающий насквозь холод. И желваки бешенства гуляют на точеных скулах. Которые она так любила целовать... Князь медленно, будто с трудом, отступил, сначала на шаг. Глупо и нерационально, но валорка попыталась его удержать, сжав похолодевшими пальцами плащ. Велеслав стряхнул ее пальцы походя, как ненужную пыль. Мучительно медленно отошел еще на пару шагов и повернулся к нежданному гостю. – Тогда тебе, каганчи, нужно как можно быстрее вернуть сестру ее мужу. Ее маленькое похождение в Миргороде закончено. Надеюсь – все удовлетворило, - кривятся твердые мужские губы.

Чей это голос? Это не он, не может он говорить с таким ледяным высокомерным пренебрежением! Несогласие, неверие внутри боролось с разливающейся болью. Он не может так с ней! Или может??

- Я все объясню! Леслав… - прошептала Тамирис со слезами на глазах. Желая объяснить и вернуть вместо страшного незнакомца ее веселого и страстного «десятника». Мужчина дернулся от ее голоса, как от удара. Вновь обожгли холодом глаза, в которых вместо равнодушия плескалась лютая ненависть. Такая, что жгла почище раскаленного железа.

- Князь Миргородский. - осек он ее, всем видом демонстрируя, что не намерен далее продолжать беседу. Руки сжались в кулаки, чтобы сдержать хлеставшую через край ярость. Обманула! Еще и как! Развлекалась с ним, потому как устала от постылого мужа? Разнообразия захотелось?

- Ты тоже просил верить! – в отчаянии прошептала ему Тамирис, глотая слезы.

- Тебе, замужней кагани,[1] здесь более не рады. Возвращайся к мужу, - придавил напоследок взглядом так, что у нее дыхание осталось в горле. Дернул князь темноволосой головой, желая уйти поскорее, но потом все же политес взял верх. Через силу повернул он голову к гостю, - не серчай, каганчи, но сейчас я идти должен. Дела. Позже свидимся.

Развернулся, плечи расправил и пошел прочь, механически переставляя ноги. Ничего перед собой не видя. Впечатывая свое сердце в землю каждым удаляющимся шагом. И не только свое.

- Мири, - родные надежные руки обняли ее, привычно укрывая ее от мира, - как ты здесь казалась? Подожди, ты – плачешь?! – ошалел от увиденного Джанибек, - малышка, ты же с похорон матери не плакала. О, Небо! Что случилось?

А ее сотрясали глухие, надрывные рыдания, хотя она изо все сил вцепилась зубами в камзол брата, пытаясь сдержаться. Как же больно! Изнутри резало и кромсало на куски так, что было невыносимо дышать. За что?! За что так с ней?

- Я его убью! – процедил Джанибек, поглаживая сестру по голове. – Что он тебе сделал? Успокоишься и все мне расскажешь, да? Ну, прекрати, у меня сердце из груди рвется от твоих слез. Тихо, стрекозка моя, тихо…

Кто-то подошел решительным шагом, прошелся по ней внимательным взглядом, сурово посмотрел вслед ушедшему князю. Покачал головой.

- Вы оба – за мной, - холодный безапелляционный тон мог принадлежать только одному человеку.

- Не слишком ли ты много на себя берешь, шаман? – мгновенно ощетинился Джанибек. Да встречались за столом переговоров и не раз. Даже сговаривались вместе о женитьбе, будь она неладна. И вокруг Яры он крутился. Но чтоб командовать! Им!

- Это ради Тамирис, - смягчился Драгомир, - не стоит всему двору видеть слезы твоей сестры, каганчи. А кроме того, она элементарно устала с дороги. Поэтому – прошу за мной, - он гостеприимно сделал жест рукой в сторону «Логова».

- Но…, - осекся Джанибек, зная, что в вотчину подопечных Яры никому из мужчин без разрешения ходу нет. И не важно – кто ты, для всех кулак воительницы одинаково тяжел.

- Лерка с рысятами на выездные игрища отправилась, - с едва заметной улыбкой пояснил волхв, - Так что можно. Пустая сейчас школа.

Тамирис слушала их беседу, как сквозь кокон. Уткнувшись в подмышку брата, она жадно вдыхала родной запах. Он был единственной ниточкой, что держала ее тут. А иначе – зачем? Зачем вообще она? Рыдания усилием воли подавила, но слезы глупо и безостановочно текли по щекам. И никак не останавливались. Хотелось забиться в самый дальний темный угол и остаться там навсегда. Может тогда это боль перестанет рвать нутро на куски и утихнет? Хоть немного?

Силы окончательно покидали, так что Тами некрасиво споткнулась уже на пороге «Логова». Недолго думая, Джанибек подхватил сестру на руки и нахмурился. Совсем она невесомая стала! Что произошло с его младшенькой сестренкой? Еще и князь замешан. С благодарным вздохом она обняла его за крепкую шею, обессиленно устроив голову на плече.

Когда вошли в кабинет воительницы, волхв щелчком зажег несколько свечей, отгоняя царивший полумрак. Джанибек, если и удивился, но виду не подал – выучка дворцовая еще и не к такому приучит. Присел в кресло, не выпуская сестру из рук. Внутри поднималась неконтролируемая ярость. Мири жалась к нему, как раненный зверек! И сомнений, кто в этом виноват, у него не было. Но что все-таки произошло и как она оказалась тут? Сплошные вопросы.

Драгомир посмотрел на девушку и посмурнел еще больше. Молча налил воды кружку, подогрел ладонью и бросил туда из мешочка несколько бусин.

- Выпей, девочка, - неожиданно мягко произнес он, - это придаст сил.

Будь Тами чуть менее отупелой от навалившейся боли, она бы растерянно захлопала ресницами. Драгомир и сочувствие были также не совместимы, как