Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

– Ничтожество! Вы все – ничтожество! Убить меня вздумали?!

Стража и служанки попадали на колени, боясь лишний раз вздохнуть. Я обернулась и увидела Юйсю, лежащую на земле в луже собственной крови. Я закричала, требуя позвать императорского лекаря, а страже приказала осмотреться – у евнуха могли быть сообщники. Юйсю была тяжело ранена и потеряла сознание; кроме нее пострадали еще две служанки. Ляо-гугу – нюйгуань [192], которой тетя доверяла больше всех, – получила удар в шею и моментально скончалась.

Осмотревшись и взяв себя в руки, я гневно закричала:

– Немедленно отправить гвардейцев в Восточный дворец – защищать его высочество наследного принца! Направьте дополнительную охрану во дворец Чжаоян. Передайте Юйчжан-вану и канцлеру, чтобы немедленно прибыли в покои императрицы! О случившемся никому не рассказывать – если поползут хоть малейшие слухи, все во дворце Чжаоян будут безжалостно казнены!

Свои и чужие

Тетю сопроводили в ее покои, служанки помогли мне умыться и переменить платье, а евнухи быстро отмыли полы от крови. Я осмотрела Юйсю – ее ранили в плечо. Несмотря на то что она потеряла много крови, ее жизни ничего не угрожало.

Когда служанка помогала мне раздеться, она коснулась моей руки, и я вдруг почувствовала невыносимую боль. Мне не удалось тогда увернуться от удара евнуха, и лезвие задело левую руку. К счастью, рана оказалась неглубокой.

Волосы тети были растрепаны и торчали во все стороны, лицо казалось обескровленным, а ее пышные парадные одежды с золотыми украшениями – запятнаны кровью. Она не подпускала к себе служанку, чтобы та помогла ей переодеться. Она свернулась калачиком у изголовья кровати и что-то бормотала себе под нос. Когда служанка подала ей чашу с отваром лекарственных трав, помогающих успокоиться, тетя опрокинула ее.

– Прочь, уходите! Вы все, ничтожные рабы, желаете мне смерти! Ничего у вас не выйдет!

Я попросила служанку побыстрее перевязать мою рану и поспешила к тете, чтобы крепко обнять ее. Сердце сжималось от горя.

– Тетя, не бойся, А-У здесь, никто не причинит тебе зла!

Дрожащей рукой она коснулась моего лица – руки ее были холоднее льда.

– Это правда ты, А-У… А-У не ненавидит меня…

– Тетя снова шутит… – Глаза обожгли слезы. Заставив себя улыбнуться, я сказала: – Твое платье в крови, давай я помогу тебе переодеться, хорошо?

На этот раз она перестала сопротивляться и позволила дворцовой служанке переодеть и умыть ее. Тетя смотрела на меня с улыбкой на лице, но во взгляде затаилась грусть. Ее взгляд душил меня – я невольно отвела глаза, стараясь скрыть раздирающую сердце печаль. Вдруг я услышала, как зазвенел ее голос:

– Ты ненавидишь тетю?

Я подняла взгляд на ее измученное лицо, сердце разрывалось от противоречивых чувств. Она вырастила меня, любила как родную дочь, она обожала меня, но в то же время я была для нее не больше, чем шахматная фигура, которую она собственными руками вышвырнула из дворца, обманула и бросила. Раньше, когда ветер и иней [193] тревожили меня, бывало, что я обижалась на нее. Тогда я не очень понимала, как дóлжно относиться к ней? Как к императрице или все-таки как к родной тете? Однако в тот момент, когда евнух бросился на нее, я без колебаний поспешила на помощь, рискуя своей жизнью. Глядя на ее несчастное, изможденное лицо, я почувствовала, как сердце мое словно пронзили тысячи иголок и не осталось в нем места для обид. Погладив ее по худым плечам, аккуратно поправив спутанные волосы, я тихо сказала:

– Тетя так сильно любит А-У, как А-У может ненавидеть тетю? Наследный принц скоро вступит на престол, вы получите титул тайхоу [194], станете самой уважаемой и дорогой матерью во всей Поднебесной. Тетя должна быть счастлива.

Губы тети изогнулись в едва заметной улыбке, в растерянном взгляде появился легкий блеск. Она посмотрела на меня и сказала:

– Верно. Мой сын скоро станет императором. Я хочу, чтобы он занял драконий престол, чтобы множество поколений восхваляли его как хорошего императора!

Я внимательно посмотрела в ее глаза, пытаясь понять, насколько ясно она видит.

– Но он ненавидит меня! Они все ненавидят меня!

Она крепко сжала мою руку, и я почувствовала, как она дрожит. В уголках ее глаз собрались морщинки.

– Он не хочет говорить со мной, отказывается видеться! Он мне жизнь сломал! Он пытается низложить меня! Шлет людей, чтобы убить меня! Меня ненавидит даже родной сын! Что я сделала не так?! Я столько лет думала о тебе, терпела тебя, во всем потакала тебе… Что тебе еще от меня нужно?!

Тетя вдруг громко рассмеялась, цепляясь за меня и не отпуская, пока смех не сменился кашлем. Ее глаза полыхали от отчаяния и печали, а ногти начали впиваться мне в кожу. Служанки бросились к ней, пытаясь удержать. Я же настолько перепугалась, что не могла понять, о чем она говорит. Что бы я ни говорила, мои слова не успокаивали ее. Напротив – она только сильнее раздражалась и выходила из себя. Придворный лекарь еще не пришел, сердце мое сжималось от тревоги. Вдруг прибежала юная дворцовая служанка – в руках она сжимала едва заметный пузырек. Встав передо мной, она очень быстро заговорила:

– Ванфэй, рабыня видела, как Ляо-гугу давала императрице это лекарство. Каждый раз, когда императрица выходит из себя, ей нужно принять лекарство из этого нефритового пузырька.

Этой хрупкой и миловидной дворцовой служанке на вид было не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Нахмурившись, я забрала пузырек из ее рук – внутри плескалась изумрудная жидкость с нежным ароматом лекарственных трав.

Тетя злилась только сильнее, она кричала во весь голос и громко ругалась. Больше она меня не узнавала. Молодая служанка, низко склонившись, отошла в сторону. В этот момент с порога донесся голос другой служанки:

– Докладываю ванфэй – Юйчжан-ван и канцлер прибыли ко дворцу!

– Скажи им, чтобы ждали снаружи!

Тетя так громко ругалась и несла бред – как она в таком состоянии сможет приветствовать господ? Без колебаний я влила лекарство тете в рот. Продолжая биться в руках служанок, она постепенно успокоилась. С уставшим видом тетя легла в постель и заснула. У меня внутри все сжалось от переживаний, когда я посмотрела на ее измученное лицо. Уже собираясь встать, я вдруг заметила торчащий из-под подушки край шелкового носового платка. Переведя взгляд на лоб тети, я заметила, что на нем искрились капельки холодного пота. Вздохнув, я достала платок и утерла пот.