Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

скорость передвижения. В пути Эберсвинусу фон Кухерейнигену пришлось несколько раз обновлять заклинание стазиса — его хватало лишь на несколько часов. По какой-то причине это заклинание держалось на Ульрихе очень недолго — не более 4 часов.

Перевозка безсознательного раненого наконец-то завершилась и начальник охраны показал привезённого герцогу Джанасу Торпатинну — супругу Ульриха.

Брезгливо посмотрев на лежащего без сознания нелюбимого юношу, герцог сообщил присутствующим:

— Я уезжаю в столицу — началась война, король отбыл к войскам, мне поручено управление столицей и прилегающими районами. Ты со мной, — обратился он к начальнику охраны, — этого, — герцог ткнул пальцем в лежащего омегу, — вылечить и привести в надлежащий вид, насколько возможно. Из замка не выпускать. Приставь пару охранников и найди ему личную прислугу. Сбежит — ответите головой.

Герцог повернулся и вышел — для отъезда в столицу нужно было готовить целый обоз и оставлять это дело без надзора было никак невозможно. Кроме того, предстояло решить, кто из фаворитов поедет с ним, а кто останется в замке. И конфликтов с капризными и неуравновешенными омегами было не избежать.

Отдав необходимые распоряжения коменданту замка, начальник охраны герцога Эберсвинус фон Кухерейниген вызвал к себе одного из двух находившихся в замке искусников-целителей.

— Мастер Тилорн, его высочество поручил вылечить его супруга, известного вам Ульриха Фрейтага Генриха фон Фалькенштейна. Осмотрите его, я вёз его под стазисом. Я не целитель, но хочу сказать, что когда я его нашёл, состояние его здоровья было критическим. Возьмите мастера Абрахаса и жду вас через час с докладом. Указание его высочества — вылечить и восстановить здоровье оме насколько это возможно.

Через час мастер Тилорн сообщил:

— Что вам сказать, господин барòн. Тяжёлый сепсис. Его явно мучили не один месяц. Общее истощение весьма велико, алиментарная дистрофия II степени. Повреждения внутренних органов — лёгких, печени, почек, мочевого пузыря, разрывы прямой кишки и матки. Язык удалён…, вернее то, что осталось от этого органа, мало на что способно. Тестикулы отсутствуют вместе с мошонкой, но член сохранён. Шрамы, рубцы по всему телу. Передние зубы отсутствуют. Левый глаз скорее всего будет потерян. Репродуктивных органов практически нет. Подавляющая печать повреждена…

Барòн вскинул голову, вновь встречаясь взглядом со старым лекарем:

— Что можно сделать в этих условиях?

— Мы сможем стабилизировать его состояние, но матку, яичники, семенные пузырьки и простату придётся удалить. По внешнему облику: все шрамы убрать не удастся, но лицо поправим. Мошонку можно восстановить, однако, яичек в ней не будет, работоспособность полового члена под вопросом, но внешний вид половых органов восстановим. С лицом сложнее — глаз будет удалён и ему придётся носить повязку, функции обеих ушей тоже вернём. Пальцы рук вернут свой функционал…, что ещё… ах, да, язык и зубы тоже будут на месте. По поводу печати ничего пояснить не смогу — ставил не я.

— Он точно не сможет иметь детей?

— Какие могут быть дети с пустым животом. Да, господин барòн, понадобятся дорогостоящие лекарства и эликсиры…

— Его высочество не ограничивает вас в этом, мастер Тилорн…

Глава VII

Возврат под звёздное небо совершился без каких-либо проблем — сказалась связь между мной и Улькой.

— «Дозволено ли мне будет узнать, где вы были, мой господин?..», — обратился ко мне растерянный Улька.

— «Ко мне сознание возвращалось, я снова видел того мужика, меня поили вином из фляжки. Да, самое главное, я видел небо и солнце. Нам с тобой удалось вырваться из камеры!», — ответил я, — «хотелось бы надеяться, что больше туда не вернёмся.»

— «Ульрих, нам надо выяснить один вопрос — скажи мне, то тело, которое находилось в камере и с ним делали, то о чём ты мне рассказывал — оно твоё?», — задал я вопрос Ульриху.

— «Д-да, мой господин… это моё тело»

— «Ты говорил мне, что хотел умереть…»

— «Да-а…»

— «Я появился в твоём теле, между нами произошла привязка. Получается, ты больше не управляешь своим телом?»

— «Да, у меня не получается вернуться в своё тело, мой господин…»

— «Ульрих, нам надо жить…»

— «Живите, мой господин… я согласен уйти…»

«Блин, его надо как-то вытаскивать из этой депрессии. Оно, конечно, жить-то всем хочется, я не исключение. Но, сука, совесть потом загрызёт — существо-то безобидное. Как котёнка утопить. Ладно, придумаем что-нибудь…», — размышлял я и, похоже, времени у меня немного.

— «Нет, Ульрих, я не буду жить в этом теле без тебя. Я не буду убийцей»

— «Мой господин, вы… не должны…, нет… Забирайте моё тело… мне нет места в этом мире…»

Ну что же, позиция пациента ясна. Внутри самого себя всё подчиняется моей воле. Ну-ка, попробуем.

— «Мир, свидетельствуй», — провозгласил я, — «это тело принадлежит мне по праву передачи».

Звёздное небо над нашими головами качнулось. Усилием воли я снова начал вращать нас под перемигивающимися звёздами.

«Сейчас ещё один вопрос порешаем».

— «Мир, свидетельствуй, личность этого существа принадлежит мне по праву сильного!», — снова заявил я. Звёздное небо повторно качнулось.

— «Согласен, ли?», — обратился я к Ульриху.

— «Да, да, мой господин, да, я согласен!»

— «Раз согласен, то с этого момента, чтобы я никаких поползновений к суициду не слышал! Ты понял меня, Ульрих Фрейтаг Генрих фон Фалькенштейн, маркиз Аранда, младший сын Герхарда Фридриха седьмого великого герцога Лооз-Корсварм?»

— «Jawoll mein führer!»[9], - бодро отрапортовал Улька.

— «Вольно, балбес! Приведи себя в порядок, крючок застегни. Почему не подшит и сапоги не чищены?!», — скомандовал я, — «в человеке должно быть всё прекрасно — погоны, кокарда, исподнее, а что я вижу? Хлопцы не поены, кони не кормлены. Спишь, боец!», — продолжал я наезжать на Ульриха.

— «Я-а… а-а… вот…»

— «Ладно, Ульрих, давай думать, кто я такой и откуда взялся, а там посмотрим, что делать»

«Пока есть такая возможность», — добавил я про себя.

— «Вот скажи мне, Ульрих, в прошлый раз, перед тем как меня выдернуло в большой мир, ты папу Карло поминал», — задал я Ульриху коварный вопрос.

— «Да, мой господин, я говорил про папу Карло…»

— «А кто это?»

— «Не знаю…»

— «Как же так, не знаешь, а говоришь?»

— «Ну… мне кажется… имя этого достойного человека всплыло у меня в голове. Я его раньше никогда не слышал, мой господин…»

— «В голове, говоришь? Были бы у нас с тобой эти головы… Лучше расскажи мне, как ты меня почувствовал. Помнишь, ты тогда всё вопрос задавал: кто ты?»

— «Я… меня тогда ударили… сильно ударили… упал и об пол головой…»

Я почувствовал, что Улька опять находится на грани истерики.

— «Чш, чш, чш, тихо, тихо, всё хорошо, я здесь…», — зашептал я