Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

– Могу, – я спокойно, но твердо высвободил рукав из ее хватки. Ее глаза, широко распахнутые от ужаса и неверия, были последним, что я увидел перед тем, как стальные створки окончательно сомкнулись, отделив меня от нее. – Уже сделал.

Спускаясь вниз, я не чувствовал ни торжества, ни облегчения. Только тяжелую, давящую пустоту. Я перерезал последнюю якорную цепь, связывающую меня с ложным берегом, на котором меня считали не человеком, а проекцией чужих амбиций.

Но я не был один в бушующем море. Где-то там, в кромешной тьме этого шторма, сияли ярким светом мои настоящие маяки. Моя семья. Анна. Алекс. Они оставались моим единственным берегом, и я готов был плыть к ним сквозь любые волны, даже если шанс на успех был призрачным.

К моменту, когда я вышел на парковку, меня уже ждало сообщение с данными нового адвоката и координатами места встречи. Я едва успел доехать до него к обозначенному времени, но мысль о том, что я делаю это ради своей семьи, добавляла уверенности. Если пришлось, я бы вымаливал юриста выслушать меня, стоя на коленях. Но этого, к счастью, не потребовалось: я опоздал всего на две минуты, лишь краем мысли отметив, что ресторан, выбранный для встречи, считался одним из самых дорогих в Барселоне.

Арна́у Серра ждал меня за дальним столиком, уткнувшись в телефон. На вид ему было около сорока, и, если верить заметкам Бланки, он являлся чуть ли не самым успешным адвокатом в Каталонии. Поэтому, видимо, цена его услуг, которую помощница отправила отдельным сообщением, была откровенно завышенной.

Но деньги сейчас последнее, что меня волновало.

– Сеньор Серра, прошу прощения за опоздание, – извинился я, приблизившись к столику.

Мужчина со стилем и уверенностью гранда[1] тут же оторвал взгляд от экрана и с небольшой заминкой поднялся, протягивая мне руку.

– Сеньор Солер, ничего страшного, – мы заняли места напротив друг друга. – Ваш секретарь предупредила меня, что вы можете задержаться.

Мысленно сделал себе пометку выписать Бланке внеочередную премию.

– У вас какие-то проблемы с женой? – тут же поинтересовался Арнау, когда мы оба попросили у официанта кофе. – Тяжелый развод?

Его лицо не выражало ничего, кроме деловой заинтересованности, но взгляд зелено-карих глаз оставался холодным, что весьма типично для представителей его профессии.

– Не совсем, – выдохнул я и за неполные двадцать минут выложил всю историю с самого начала, от встречи с Анной в Екатеринбурге до сегодняшнего утра и полученного от Валерии снимка.

К концу рассказа чашка адвоката опустела, а сам мужчина выглядел крайне задумчивым.

– Поправьте меня, если я не прав, – он одернул свой пиджак и сел ровнее. – От вашего лица подали заявление о разводе и установлении опеки над ребенком. Но вы не хотите ни того, ни другого, и вам нужен юрист не чтобы развестись, а чтобы отменить развод?

Я с готовностью кивнул. Арнау Серра усмехнулся.

– В моей карьере такое впервые, – протянул он и подхватил в руки телефон, все это время лежащий на столе экраном вниз. – И вы готовы заплатить двойную ставку за срочность, верно?

Я снова выразил согласие. Не представляю, что именно наговорила этому сеньору Бланка и что он наговорил ей в ответ, но сейчас мне плевать, в какую цену мне встанет вопрос исправления ошибки. Главное – вернуть доверие Анны. И окончание судебных разбирательств – это лишь первый шаг в нужном направлении.

Арнау долго переписывался с кем-то, будто и вовсе позабыв о моем существовании. Но в какой-то момент он тихо хмыкнул и перевел взгляд на меня.

– В отношении вас подано ходатайство об установлении ограничительных мер, – сообщил он мне, тут же возвращаясь обратно к экрану. – Адвокат вашей жены времени зря не теряет.

– Что это значит? – хрипло поинтересовался я, чувствуя, как на шее затягивается невидимая петля.

– Что ваша жена или ее представитель пытаются запретить вам приближаться или общаться с Анной Солер и ее сыном, так как вы представляете угрозу их физическому или психологическому состоянию. Достаточно распространенная практика в ходе развода и раздела имущества.

Его слова не укладывались у меня в голове. Чтобы я угрожал хоть чем-то своей жене и сыну?

– Но для этого им придется предъявить доказательства, которых, как я понимаю, у них нет, – словно сам с собой продолжал говорить Серра. – С этим проблем не возникнет, не переживайте. Но вот с чем я точно помочь не смогу, так это со встречным заявлением на развод, поданным от лица сеньоры Солер.

Я почувствовал, как воздух перестал поступать в легкие.

– Ваши документы отозвать не проблема, – заблокировав телефон, мужчина снова отложил его в сторону и прямо посмотрел на меня. – Но это не остановит процесс, если он запущен еще и со второй стороны.

– Я уговорю Ану забрать свое заявление, – уверенно заявил я, понимая, что это – единственный приемлемый вариант. – Главное отзовите прошение об опеке.

– Нужно подписать договор и оформить судебную доверенность на всякий случай, – Серра поднялся на ноги и застегнул пиджак. – Насколько я понимаю, отлагательств ваше дело не терпит. Поэтому предлагаю заняться всем этим прямо сейчас.

Я с готовностью поднялся следом.

Вернуть Анну и Алекса – единственное, что было сейчас для меня важным. И только что я обзавелся первым союзником в этом нелегком деле.

Но, кажется, понадобится еще парочка. И я уже знал, кому позвонить.

[1] «Гранд» (от исп.grande) – это исторически высшее дворянство в Испании. В современном контексте это слово означает «вельможа», «аристократ», человек из высшего общества.

Глава 63.

Следующие дни прошли мимо меня, хотя я занималась практически теми же вещами, что и обычно. Завтракала с сыном и сестрой. Ходила на пляж. Гуляла по вечерней Барселоне. Но из окружающего мира будто выкачали все краски.

Все, на что меня хватало – это на улыбки сыну. Рядом с ним я заставляла себя быть легкой, добродушной, необремененной проблемами. Но стоило Александру скрыться в спальне, как тяжесть произошедшего ложилась на плечи настоящей гирей, холодной и неумолимой.

– Эй, – в такие моменты Павел или Лера обнимали меня за плечи и крепко прижимали к себе. – Все наладится.

Но я не верила. Моя жизнь была разбита, и каждый удар растерзанного сердца напоминал об этом с завидным постоянством.

Родственники ни на минуту не оставляли