Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

– Я наконец-то стал похож сам на себя! – отрубил я, не давая Мартинез продолжить. Я так отчетливо слышал в ее словах интонации сеньоры Солер, что при иных обстоятельствах это было бы даже смешно. – Потому что Анна и Александр – это моя семья! Семья, которой меня лишила сначала моя мать, а теперь и ты!

Елена вздрогнула и отшатнулась, словно я действительно ее ударил. В ее глазах застыли слезы, но она не позволила им пролиться.

– Я поступала в твоих интересах! – вздернув подбородок, она продолжала упрямо стоять на своем. Точно так же, как это делала Габриэлла Солер.

Я покачал головой, поняв, что не добьюсь от бывшей любовницы ни понимания, ни извинений. Она не чувствовала себя виноватой, и мои слова вряд ли могли бы это изменить.

– Ты уволена, – вот и все, что я мог ей сказать. – Я инициирую служебное расследование по всем делам, которые ты вела во время работы на меня. Имей в виду, что будешь обязана дать разъяснения, если понадобится.

На миг ее глаза распахнулись в неподдельном шоке, но я не стал ждать ответа, разворачиваясь в сторону выхода. Чужие ключи со звоном упали на стоящую неподалеку тумбочку, поставив громкую точку во всех наших отношениях с Еленой.

– Ты не имеешь права! – прилетело на ультразвуке мне в спину.

– Не имею? – я развернулся, вновь поддаваясь разрушительному влиянию злости. Теперь я знал виновных, но воевать с женщинами – это не мой путь. И все же оставить хоть одну из них безнаказанными я не мог. – Ты хоть понимаешь, что твой поступок – это откровенный подлог документов? Ты воспользовалась моим доверием, ты повелась на уговоры моей матери, даже не попытавшись уточнить у меня, правда это или нет! Как я могу тебе доверять после этого? Хоть одному твоему решению? Где гарантии, что ты не делала этого раньше, за моей спиной?

Мне не хотелось думать, что предательство Елены носило системный характер, но теперь я не мог позволить себе такой роскоши, как безоговорочная вера в людскую честность. Если предают самые близкие, то чего ждать от остальных?

– Но… – Мартинез попыталась что-то ответить, только я не позволил, остановив ее выставленной рукой.

– Скажи спасибо, что я не увольняю тебя со скандалом, – глухо выдал я. – Прощай, Елена. Я больше не хочу тебя знать.

Не дожидаясь ответа, я вышел, тихо прикрыв за собой дверь, и по лестнице спустился вниз, давая себе время остыть и обдумать все, что узнал. Прохладный воздух подъезда обжег легкие после удушающей атмосферы чужой квартиры.

В голове не укладывалось, что мать после всех предупреждений и угроз все-таки рискнула пойти против моего решения. Да еще как! Используя обиженную женщину в качестве орудия своей жестокой мести. Неужели она и правда верила, что так сможет вернуть мое расположение?

Разочарование в женщине, которая подарила мне жизнь, далось куда легче, чем я себе представлял. Словно подсознательно я уже был готов к тому, чтобы вычеркнуть Габриэллу Солер из своей жизни, и все, что мне оставалось – это сообщить ей об этом. Лично.

Но прежде я должен был исправить то, что она натворила руками Елены.

– Найди мне адвоката, – попросил я Бланку, когда сел в машину и набрал ее номер.

– А как же сеньорита Мартинез? – удивилась ассистентка.

– Она больше у нас не работает, – сообщил я, попутно давая распоряжения относительно расследования. – И адвокат, Бланка. Найди лучшего и договорись о встрече. Сегодня. Чего бы мне это не стоило.

– Поняла, сеньор Солер, – устало выдохнула женщина, вынужденная в очередной раз задерживаться из-за моих поручений. – Все сделаю.

Повесив трубку, я усмехнулся. Только что рассуждал о том, что верить хоть кому-то – это неоправданная блажь. Но в Бланке я не сомневался. Если сказала, что сделает – значит, костьми ляжет, но найдет того, кто сможет мне помочь.

Вот бы нашелся еще и тот, кто мог бы за меня поговорить с матерью – на это я не пожалел бы денег.

Но самые сложные решения мне всегда приходилось принимать самому. И сейчас, кажется, назревало самое сложное из всех.

Глава 62.

Диего Солер

От квартиры матери у меня тоже были ключи, но ими пользоваться я не стал, хоть и сжимал в кулаке. Судя по времени, сеньора Солер уже должна быть дома, вернувшаяся со своего литературного клуба, который основала не так давно. Но на трель звонка никто не отреагировал, и мне пришлось повторить трижды, прежде чем я расслышал шум отпираемого замка.

– Диего? – Мама выглядела как обычно: стильно, собрано, по-деловому даже в домашнем костюме. Накрашенная и со строгим пучком на затылке. – Ты что-то зачастил ко мне!

Она улыбалась, и, наверное, эту улыбку даже можно было назвать приветливой. Но сейчас я не испытывал ничего, кроме презрения, поэтому на материнскую нежность не повелся.

– Это в последний раз, – холодно произнес и я вошел в услужливо распахнутую дверь.

– Чаю? – словно не замечая моего напряжения, предложила мама. – Или ты снова заливаешь в себя кофе на ночь глядя?

Я с трудом удержал раздражение внутри. По дороге сюда я успел договориться с самим собой, оставив на поверхности только холодность и отстраненность, а ярость и обиду затолкав поглубже. Сеньора Солер не воспринимала чужие эмоции, поэтому показывать ей их не стоило. Куда больше весомости придаст напускная бесчувственность, но сейчас она трещала и покрывалась трещинами, грозясь вот-вот рассыпаться осколками.

Даже в таком вопросе, как вечерний кофе, моя мать стремилась принимать решение за меня. И ее слова воспринимались упреком, а не заботой.

– Зачем ты это сделала? – проигнорировав ее вопрос, я задал свой: тот, ради которого и пришел. И прежде, чем она станет увиливать, раскрыл все карты: – Зачем подговорила Елену подать документы на развод от моего имени?

Свое радушие мать быстро растеряла, сменив его более привычным высокомерным выражением лица отъявленной стервы. Почему я раньше этого не замечал? Ведь именно так она смотрела на Анну. «Всегда» – вдруг всплыло в голове. И я был уверен, что относилось оно не к той единственной встрече, которую я застал.

– Разве не этого ты хотел? – равнодушно поинтересовалась она, направляясь на кухню. Будто тема, которую я затронул, была ей