Инопланетный рынок шкур - Лиззи Биквин

Она ожидает, что бабуля подойдет к входной двери и откроет. Или, может быть, дедушка. Дверной звонок очень громкий, чтобы его слышали их старые уши. Но когда в дверь звонят во второй раз, но никто не идет открывать, она начинает волноваться.

— Бабуля? — зовет она. — Деда? Кто-то звонит в дверь…

Ответа нет.

В доме темно и тихо. Она просовывает голову в гостиную, но там никого нет. Телевизор все еще включен, и изображение на экране по-прежнему стоит на паузе, но что-то не так. Бабуля остановила фильм в той части на кладбище слонов, когда Симба и Нала убегают от гиен. Она отчетливо помнит, что именно на этом месте они остановились. Но теперь на экране та часть, когда Шрам позволяет Муфасе упасть под копыта стаду антилоп гну. Это ее наименее любимая часть фильма.

— Бабуля? — снова зовет она. — Деда? Где вы?

Теперь ее голос звучит по-другому, как у взрослой женщины.

Снова раздается звонок в дверь.

Она знает, что не должна открывать дверь. Это должны делать взрослые. Но поскольку бабули и дедули нигде не видно, она решает подойти к входной двери и проверить.

Она смотрит в глазок на двери, из-за которого все снаружи выглядит смешным и искаженным, как одно из тех зеркал на ярмарке. Она смутно осознает тот факт, что в ее возрасте ей не долждно хватить роста, чтобы вот так посмотреть в глазок. В конце концов, ей восемь лет, а он расположен слишком высоко, для взрослых глаз. Обычно она может смотреть в глазок, только когда папа поднимает ее. Но теперь, по какой-то странной причине, она может делать все это сама.

Все кажется немного странным — пустой дом, жуткое предчувствие, — но она не слишком много думает обо всем этом. Ее больше беспокоит, кто находится снаружи и звонит в дверь.

Это полиция.

Там стоят двое мужчин, высокие красивые полицейские с чисто выбритыми лицами и большими мускулистыми руками. Она знает, что не должна открывать дверь незнакомцам, но эти мужчины — полицейские, так что это другое дело, верно?

Она не знает, что делать.

Когда один из полицейских звонит в третий раз, она решает открыть. Она отпирает засов и распахивает дверь внутрь.

— Моурин Мактаггарт? — спрашивает один из полицейских. Это он звонил.

Огни полицейской машины, припаркованной у обочины, ночью освещают дома соседей синим и красным, но никто не выходит, чтобы посмотреть, что случилось. Улица странно тиха и пуста.

Она кивает, внезапно почувствовав неловкость и застенчивость. Она женщина, но ей восемь лет. В этом нет никакого смысла. Но имя, названное полицейским, — это ее имя, поэтому она кивает.

— Мисс Мактаггарт, боюсь, у нас плохие новости…

Что-то не так с глазами полицейского, и что-то не так с его кожей. Чувство надвигающегося страха раздувается в ее груди, как воздушный шарик, готовый лопнуть. Оно пытается вырваться как крик, но мышцы ее горла сжаты, удерживая звуки внутри.

— Боюсь, у нас плохие новости, мисс Мактаггарт, — говорит другой полицейский. Он смеется. В его голосе слышится мерзкое веселье, и что-то не так с его глазами и кожей.

— Плохие новости, — говорит другой, смеясь и рыча. — Плохие новости… плохие, очень плохие новости…

Головы полицейских трансформируются, меняются. Они становятся головами гиен, смеющихся гиен с ужасными клыками и вывалившимися красными языками. Их тела тоже раздуваются, форма рвется, сквозь нее проглядывает уродливый мех. Позади них больше не жилой район. Это кладбище слонов, и массивные кости вспыхивают красным и синим в свете полицейской машины.

Моурин застыла на месте, как будто ее ноги прибиты гвоздями к полу. Она все еще пытается закричать, но ни звука не может вырваться из-за комка в горле.

— Это о твоих родителях, — говорит первый гиено-полицейский.

Тем временем его напарник просто воет от отвратительного смеха.

ГЛАВА 55

МОУРИН

— Моуриин…

Теплое дыхание на ее щеке. Сильные руки нежно толкают.

— Моурин, проснись…

Пелена сна рассеялась. Ночные звуки. Запах костра. Она снова в джунглях, и она не одна.

Моурин лежала на боку, зажатая между двумя очень большими мужскими телами. Тем, кто баюкал ее сзади, был Роун, и он же был тем, кто только что шептал ей на ухо. Моурин знала это, даже не глядя, знала по одному только его голосу. Перед ней лежал большой Ваул, тоже проснувшийся, его оранжевые глаза горели, как раскаленные угли. В темноте она едва различала очертания его бороды.

— В чем дело? — прошептала Моурин. — Что-то случилось?

— Все в порядке, Моурин, — теплое дыхание Роуна шевелило ее волосы, когда он говорил. — Тебе снился сон. Плохой сон. Вот и все. Теперь ты в безопасности.

Ваул хранил молчание, но оно было вызвано не его обычным тихим характером. Моурин вынула из уха устройство-переводчик, прежде чем лечь спать. Устройство было полезным, но и довольно неудобным. Рано или поздно ей придется начать изучать язык Ракш. Но прямо сейчас в этом не было необходимости. Теплые оранжевые глаза Ваула сообщили все, что ей нужно было знать. Как и Роун, он был рядом, чтобы защитить ее, и также беспокоился о ней.

Ей приснился кошмарный сон.

Тот кошмарный сон.

Моурин снился один и тот же повторяющийся сон с тех пор, как ей исполнилось восемь, с той самой ночи, когда она потеряла родителей. Когда она была ребенком, то часто просыпалась с криком посреди ночи, и ее бабушке или деду приходилось утешать ее.

Однако со временем кошмары стали для нее таким обычным явлением, что она каким-то образом научилась не просыпаться с криками. Она знала, что не кричала и не производила никакого шума во сне, потому что, когда она спала с мужчинами, например с Брэдли, он все еще спал, когда она в ужасе открывала глаза.

Несколько ночей назад Ваул слышал, как она спала на борту корабля. Но это был не кошмар. Это был сон совсем другого рода.

Моурин была почти уверена, что на этот раз она не производила шума.

— Как ты узнал, что мне снится? — прошептала она Роуну, который мог понять ее без переводчика.

— Я чувствую твое сердце, — прошептал он. — Твое сердце билось быстрее. Твой запах тоже изменился. Запах страха. Я знаю, что Моурин снятся плохие сны. Ваул тоже знает.

Возможно ли это на самом деле, задавалась вопросом Моурин? Неужели Роун действительно чувствовал такие незначительные изменения в ее теле? Пока сам тоже спал? Это казалось невозможным. Но с другой стороны, представление Моурин о том, что возможно, кардинально изменилось за последние несколько дней.

И в