Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

в рот. Сзади я услышала один из прекрасно сломанных стонов Кэла, и из моего горла вырвался звук удовольствия, трепеща на яйцах Аарона, когда они сжались под натиском моего рта.

Он массировал мой череп, пока я скользнула языком наверх к основанию его штифта, пробуя на вкус смазку и обнаружив, что на вкус она была фруктовой и сладкой, словно персики. Ухмылка расцвела на моих губах, когда я села и схватила бутылку, которая лежала рядом с Виком. Он просто сидел на месте, играясь с огромным членом и наблюдал, как я ублажала другого мужчину с выражением лица, подобно королю, сидящему на своем троне. Это все для его удовольствия, его развлечения. Мудак.

Я украла смазку и села, снимая футболку через голову и бросив ее в сторону, а потом выдавила щедрую порцию смазки на свою грудь. Оскар глазел на меня с голодом, которым был таким острым, что я подумала, не разрежет ли он меня, не пустит ли он мне кровь, не подозревая об этом.

Кэл и Хаэль лежали позади меня, занимаясь своими делами, больше слушая, чем наблюдая.

Аарон смотрел на меня сверху вниз, пока я приподнималась на локте.

— Дай свою руку, — сказала я ему, и он так и сделал, позволяя мне прижать его ладонь к шелковистой коже моей левой груди.

Я заняла такую позицию, что мои сиськи располагались по обеим сторонам его члена, прижимаясь своей собственной к другой груди, создавая туннель из плоти, чтобы окружить и обхватить его твердый болт. Он облизал свои губы, его бедра поднимались вверх, чтобы воспользоваться преимуществами скользкой плюшевой подушки вокруг его члена. С одной его рукой по одну сторону и моей — по другую, мои груди были хорошо и крепко прижаты, давая Аарону трение, которое ему нужно, чтобы на самом деле кончить.

— Блять, — процедил сквозь зубы Оскар, сжимая свой член так крепко, что я беспокоилась, не причинит ли он себе боль.

Он двигался кулаков вверх-вниз, пока лунный свет отражался на маленьких металлических мечах, пронизывающих его соски. По другую сторону от меня Виктор делал то же самое. Хаэль застонал в бесстыдном удовольствии, в то время как рванные звуки Каллума одновременно разрывали меня на части и собирали воедино.

Я работала своими грудями по телу Аарона, пока его член не начал подрагивать, и я забеспокоилась, что он мог кончить до того, как я получу то, чего хотела на самом деле: его внутри меня. Самое приятное то, что если я случайно заведу его слишком далеко, то смогу использовать другого парня. Пока я жива, я сомневаюсь, что мне придется иметь дело с раздраженностью от неудовлетворенности.

Когда я собиралась сесть, Аарон зарычал от негодования, и я обнаружила себя перевернутой, мои руки были прижаты по обеим сторонам от моей головы. Его глаза нашли мои груди, а потом и его зубы, и он так сильно прикусил один мой сосок, что я закричала, звук эхом разнесся по пустой квартире. Вот только…она была пустой только в плане мебели. В ином смысле она была полна. На самом деле, переполнена.

— Ты так чертовски красива, — пробормотал Аарон, его рот все еще был прижат к моим грудям, язык дразнил мои соски и, вероятно, пробовал на вкус персиковую смазку, которой я их намазала.

Он переместил свой рот на мой, но, когда я выгнула спину и попыталась поцеловать его, он отстранился, ухмыляясь.

— Ублюдок, — выдохнула я, когда он двинулся своими бедрами вперед и его член скользил по ткани моих пижамных штанов, головка его члена прижималась к почти болезненно набухшему узелку моего клитора.

Аарон рассмеялся, звук был низким и мягким, а потом он опустился жаркими губами на мою шею, целуя и посасывая ее так, что, я уверена, каждый человек в кампусе сможет увидеть отметку Хавок на моей коже.

— Могу им быть, — пробормотал он, откидываясь назад, чтобы он подцепить мои треники и стянуть их вниз, бросая их на пол, а потом вернуться обратно между моими бедрами.

Он обхватил руками мою голову и, наконец, опустился ртом на мой, пробуя меня той сладостью, которая напомнила мне о себе в пятнадцать лет, до того, как Пенелопа уйдет из жизни, до того, как Каллум потеряет свою мечту танцевать, до того, как весь мир сдвинулся, накренился и сломался.

Я не могла сказать, что хотела бы, чтобы все было по-другому, но и не могла сказать, что не была счастлива там, где находилась сейчас, используя все эти сломанные кусочки, чтобы создать мозаику витража, который был вдвое красивее любого цельного изделия, которое могло быть у меня раньше. Когда на нее падал свет, она окрашивал мир в яркие цвета.

Наши языки танцевали вместе, когда Аарон нашел мой вход, скользнув вперед так медленно, что я болела, извивалась и хныкала, пытаясь получить немного больше, насадить себя немного сильнее. Он сохранял полный контроль над моментом, но не доминирующим плане, как Вик, или в одержимом отчаянии, как Оскар. Он просто знал, чего хотел, и мог попросить об этом.

И то, чего он явно хотел, была я. Нас. Этого. Всего этого.

Мы начали двигаться вместе, наши бедра создавали эту слаженную песню и танец. Плоть о плоть, сладкая музыка влажных тел, наши пальцы сплетены, наши глаза смотрели друг на друга. Я слышала другие звуки, более развратные, стоны и проклятия. Я чувствовала запах секса, витающий в воздухе, пока Аарон поедал мои губы, занимаясь любовью с моим языком одновременно с той же любовью, какой он занимался с моей киской. В его поцелуях, движениях его бедер, в том, как напрягались и дрожали его мышцы, когда он достигал оргазма, были обещания.

На короткие мгновения снова были лишь я и он, теряя нашу девственность друг с другом в загородной спальне на границе Прескотта и Фуллера, пока его мать готовила внизу, а мир продолжал вращаться, как обычно.

Сначала оргазм настиг меня, а Аарон продолжал прижимать меня, удерживая на месте, пока я содрогалась и дрожала, мои шелковистые внутренние мышцы сжимались вокруг него и доили его, словно мое тело хотело чего-то, к чему я не была готова. Но, что ж, я принимала противозачаточные в одно и то же время каждый день для пущей уверенности, так что он могло делать, что ему