Прикосновение смерти - Т. Л. Мартин

— Хорошо, но я могу его увидеть?

Ее губы сжались.

— Можешь, но… — Я уже разворачиваюсь и делаю шаг в сторону его комнаты, когда ее хватка останавливает меня. — Лу, подожди. Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, прежде чем пойдешь туда.

Я оборачиваюсь к ней, вглядываясь в серьезные черты ее лица. Я хмуро поджимаю губы.

— Я слушаю.

Она выдыхает, затем ненадолго закрывает глаза, прежде чем начать.

— Кома может очень сильно повлиять на человека, как психически, так и физически. А если совместить это с тяжелой травмой, то и подавно. Может быть трудно приспособиться.

Да, я в курсе. Это не новаторские вещи.

— И что?

— И в этом случае… в этом случае, дорогая, он может вообще мало что помнить.

Судя по тому, как опускается мой желудок, я уверен, что там находится якорь, отягощающий его.

— Вы говорите об амнезии.

Еще один кивок.

— Да, говорю. Мы пытались поговорить с ним, и он смог кое-что рассказать. Однако…

Она продолжает говорить, а я с таким же успехом могу погрузиться в аквариум с водой. Звук ее голоса затихает вдали, неясный и мутный, когда я качаю головой. Нет. Он помнит меня. Он должен. Если он смог удержать меня все это время в пустоте, он точно сможет удержать меня во время комы. Разве нет? В моем нутре поселилось беспокойство, заставляющее меня смириться с реальной возможностью того, что я войду в эту комнату, посмотрю ему в глаза, а он и понятия не будет иметь, кто я такой.

— Лу?

Ее голос звучит все отчетливее, когда мое сознание постепенно возвращается в комнату ожидания.

— Извините. Да?

— Я спросила, как ты думаешь, готова ли ты увидеть его сейчас.

Я вытираю руки о джинсы, внезапно не зная, как ответить.

— Ты в порядке? Мы всегда можем сделать это в другой раз. Не стоит торопиться…

— Нет, нет. Я готова. — Конечно, я готова. Я слишком долго мечтала об этом дне. О том дне, когда мы встретимся в этом мире, когда оба наших сердца будут биться. — Пожалуйста. Я хочу увидеть его сейчас.

Она колеблется, но поворачивается и жестом приглашает меня следовать за ней. Я, конечно, уже знаю, где находится его палата, но все равно иду за ней и останавливаюсь, когда она останавливается. Она легонько стучит в дверь и заглядывает внутрь. Я не слышу, что она говорит, но в следующее мгновение я понимаю, что она широко распахивает дверь и отступает в сторону, а я не знаю, как дышать. Не знаю, как двигаться. Как думать. Как чувствовать.

— Лу, все в порядке, — мягко говорит она. — Теперь ты можешь войти.

Я выпускаю дрожащий вздох и киваю.

Пора. Наконец-то пришло время.

Я даже не чувствую, как двигаются мои ноги, когда я делаю первый шаг, но потом я оказываюсь в комнате, и дверь за мной щелкает.

И там только я. И он.

Я застыла на месте у двери, сердце колотится о грудную клетку, пока я обвожу глазами его раны, еще не готовая встретиться с ним взглядом. Не готова встретить его пустой взгляд, так как он не узнает меня. Больничное одеяло откинуто, закрывая все, что ниже его бедер. Верхняя часть его тела обнажена, открывая жесткие линии его тела, которые я запомнила, шрамы, которые я целовала, и широкую белую повязку, которую я никогда не видела, обернутую вокруг его груди. Я наблюдаю, как она поднимается и опускается с его медленными, размеренными вдохами, и когда до моих ушей доносятся ровные гудки кардиомонитора, я зажмуриваю глаза и подавляю тихий всхлип.

Он действительно здесь. Он жив. Он избавлен от страданий и может создать новую жизнь.

Это знание зажигает мягкий свет в моем сердце, оттаивая ледяные нервы и восстанавливая их успокаивающим бальзамом облегчения. Я качаю головой, чувствуя, как чистая радость и любовь согревают мою душу. Я так рада за него, что мне становится больно: это чувство так сильно разрастается внутри меня, что я вот-вот лопну. По правде говоря, даже если он не вспомнит обо мне, даже если попросит развернуться и уйти, я никогда не пожалею ни о чем из этого. Потому что он вернул свою жизнь и в процессе показал мне, что значит любить и быть любимой так, как я и не подозревала.

Наконец я открываю рот и втягиваю воздух. Затем я сдерживаю слезы, открываю глаза и ставлю одну ногу перед другой. Я поднимаю подбородок, пока иду к кровати, полная решимости не испортить ему этот прекрасный день. Затем я смотрю ему в глаза.

Первое, на что я обращаю внимание, — это зеленое море. Ни намека на серый, черный или какие-либо другие оттенки, которые могли бы смутить радужную оболочку. Только самые глубокие оттенки зеленого, которые я когда-либо видела, затененные под густыми темными ресницами, и на мгновение я не могу отвести взгляд. Мой взгляд падает на его горло, когда он сглатывает, и я замечаю, как вздымается и опадает его грудь, становясь чуть быстрее, чуть тверже. Когда его теплая рука обхватывает мою, я замираю, дыхание перехватывает, а глаза закрываются, когда я понимаю, что это значит.

— Лу.

Даже когда его голос ломается, напрягается, он звучит так же заманчиво, как и раньше. Низкий и грубый во всех нужных местах, он скользит по моей коже, как теплая перчатка.

— Э-это правда? — шепчу я, и свежая слеза проливается на мои закрытые ресницы.

— Это ты мне скажи. — Он поднимает мою руку, медленно поднося ее выше, и мягкое прикосновение его губ к моей коже вызывает дрожь в пальцах ног. — Неужели это реально?

Когда он мягко притягивает меня к себе, я открываю глаза и внезапно оказываюсь в постели рядом с ним. Он обхватывает меня за талию одной сильной рукой, пока мои бедра не начинают тереться о его бедра, и еще один густой глоток проходит через его горло при этом контакте.

— Как насчет этого?

Мое сердце колотится так быстро, что я уверена, что оно побьет какой-то рекорд. Затем его пальцы обвиваются вокруг моего затылка, и он медленно притягивает мое лицо к своему. Все ближе и ближе, пока наши губы почти не соприкасаются. Когда я выдыхаю, он вдыхает. Он смотрит на мой рот, в его глазах темнеет что-то голодное и нежное одновременно, и это заставляет мой пульс участиться.

— А это, Лу. Чувствуешь ли ты это по-настоящему?

Наконец я шепчу:

— Да, — сквозь очередной всхлип, и он